Твой последний шазам
Шрифт:
Возле калитки у поля, где познакомились с Алёной, нам повстречалась большая и оживленная группа людей. Двое несли длинные прямые, похожие на столбы брёвна, женщины в цветочных венках тащили в руках ворохи цветных тряпок. Ещё несколько мужчин шли нагруженные белыми металлическими трубками.
— Это что такое? — удивилась я, когда они прошли.
— У них сегодня праздник, — пояснил Якушин. — Перунов день или типа того. Управляющая компания каждый год устраивает. Какое-то масштабное мероприятие. Алёна взахлёб рассказывала. Звала
— И что там будет?
— Массовые гуляния, — Саша поморщился. — Организаторы аниматоров приглашают. Конкурсы проводят. Танцы, пляски, чучело какое-то делают. В общем, не знаю.
— Они так новых покупателей завлекают, — со знанием дела сказала я. — Типа — смотрите, как у нас тут хорошо и весело.
— Это весело, поверь, — подал голос Амелин. — Наблюдать весело. Некоторые всё за чистую монету принимают. Вещи свои старые приносят, в огонь кидают, чтобы проблемы свои сжечь, Урожайного Деда на столб вешают. Где ты ещё такое увидишь?
После бесконечных разъездов с родителями по отелям и домам отдыха меня сложно было удивить. Обычно как только начиналось нечто подобное, я сразу старалась спрятаться куда подальше, опасаясь, что какой-нибудь жизнерадостный аниматор схватит меня и прилюдно заставит участвовать в их буйном веселье.
— Пинап говорит, что они через костры прыгают и соревнуются во всем подряд, — сказал Якушин.
— Пинап — это один из друзей Гриши? — догадалась я.
Саша кивнул.
— А ничего, что они наши враги, а вы с Лёхой с ними тусите?
— Думаю, ничего, — спокойно ответил Якушин. — Они вроде неплохие ребята.
— Неплохие? — я чуть не задохнулась от возмущения. — Да, как вы вообще можете?
— Ладно, не злись, — примирительно проговорил он. — Я всё равно скоро уеду.
Амелин громко и наиграно расхохотался и до самого дома делал вид, что никак не может успокоиться.
— Я пойду с вами на этот праздник, — объявила я Лёхе, когда он брился во дворе за домом, поставив зеркальце на лавку и пристроившись перед ним на корточках.
Я специально решила сказать об этом именно ему, чтобы не получилось, что я собралась идти туда из-за Саши. Особенно после всего, что он наговорил мне на карьере.
Как дальше вести себя с ним я ещё не успела придумать, а попасть на этот дурацкий праздник было очень нужно.
— Хорошо, — Лёха не удивился. — Будь готова к девяти.
— Познакомишь меня с Пинапом и остальными?
Он оторвался от зеркала и с любопытством застыл с бритвенным станком в руке.
— Ты подготовила кровавую расправу?
— Просто хочу поговорить. Ведь если они заберут свои заявления, то и обвинения никакого не будет.
— Деньги предлагать бессмысленно, — сразу предупредил Лёха. — Они мажоры. Этим их не проймёшь.
— А чем проймешь?
Он пожал плечами:
— Предложить то, чего у них нет.
— А чего у них нет?
— Без понятия. Они такие расслабленные — им
— Наркоманы, что ли?
— Да, нет. Бездельники.
— Ладно. Просто познакомь и всё, а я попробую что-нибудь придумать.
Мама всегда говорила, что неразрешимых ситуаций не бывает, бывают только неудачные переговоры, а я была её дочкой и не сомневалась, что справлюсь.
— Хорошо, только там дресс-код, — выпрямившись, Лёха взял зеркальце
и принялся тщательно себя разглядывать. — Нам с Саней Алёна крестьянские рубахи обещала, а тебе понадобятся венок и платье.
Костику пришлось наплести, что я всю жизнь мечтала попасть на этот чудесный сельский праздник, чему, конечно, он не поверил, но отговаривать не стал.
После возвращения с карьера, закрывшись у себя в комнате, он всё крутил свой Kent и какое-то старьё с кассет типа Wicked Game и Join Me In Death.
И, хотя ничего особенного не произошло, между нами повисла странная атмосфера непонимания. Мы не ругались, не молчали, но и нормально разговаривать тоже не могли. Лучше бы уж накричали друг на друга или подрались, но расшевелить Амелина никак не получалось. Он даже не шутил и о празднике выслушал совершенно спокойно, а когда объяснила про платье, просто пошёл, раскрыл шкаф, покопался в нём немного и достал утыканный огромными подсолнухами вульгарный белый сарафанчик. Плечи у него были спущены, а длинна невообразимо короткая, должно быть тоже что-то из Милиного реквизита. Но выбирать не приходилось, а судя по застывшему взгляду Амелина, смотрелся он на мне неплохо.
— В случае чего… — произнес, наконец, Костик, когда я спросила почему он так уставился. — Главное, чтобы было так, как ты хочешь.
— В каком это случае?
— В любом.
— Я всегда делаю, что хочу.
— Я знаю, но всё равно… Если будешь думать о выборе… Если вдруг случится что-то такое… В общем, не выбирай меня…
Я ответила «хорошо», но поняла, что, когда вернусь, нужно будет обязательно разобраться во всём по-нормальному.
Венок я сплела из садовых ромашек. Их цветки были крупные и очень белые с яркой, жёлтой серединкой, только стебли плохо гнулись. Однако провозившись полчаса, я всё же закрепила его так, чтобы не свалился с меня прежде, чем мы придем на поле.
Увидев меня в сарафане и венке, Якушин сказал: «Ого!», а Лёха только громко засмеялся и всю дорогу, косясь, показывал большой палец.
На месте выяснилось, что приходить в костюмах было не обязательно, и про рубахи Лёха тоже наврал. Так что я в подсолнухах и с ромашками на голове выглядела глупее Алёны в вызывающе декольтированной блузке в стиле австрийских фермерш и плетёной ленточкой на лбу.
Но выкинуть венок было жалко, а переодеваться глупо, поэтому я, с гордо поднятой головой, решила делать вид, будто так всё и задумано, а Лёху убить уже потом, когда вернёмся домой.