Твой пылкий поцелуй

Блейни Мэри

– Странно? Но это обычный деревенский образ жизни.

– И все же мне кажется, что вы избегаете меня.

– Отнюдь. Вы не пуп земли, и солнце не вертится вокруг вас, милорд.

Гейбриел ненадолго умолк, видимо, обдумывая ее слова.

– Видите ли, – начал он, тщательно выговаривая слова, словно прилежный ученик, – чем больше времени мы проводим вместе, тем яснее, что мы просто созданы друг для друга.

Линетт промолчала и лишь пожала плечами, после чего Гейбриел сел за стол и быстро покончил с принесенной ею едой. Казалось, он был

слегка разочарован, но Линетт не обращала на это внимания: она быстро прибиралась в комнате, хотя в этом явно не было особой необходимости, а затем повернулась, чтобы уйти.

– Днем естественный свет оживляет вырезанные бумажные силуэты, а как же иначе? Неужели света луны будет достаточно, чтобы разглядеть мелкие детали? – неожиданно спросил Гейбриел.

– Думаю, во время полнолуния света вполне достаточно. – Линетт недоумевала, откуда взялся этот вопрос. – Особенно в апреле и мае, когда деревья еще не покрылись листьями, а небо почти всегда чистое.

– Тут вы абсолютно правы. – Гейбриел махнул рукой в направлении окна. – Акварель с видом Гавра – это поистине произведение искусства. Жаль, что я не могу насладиться ее созерцанием прямо сейчас: обычно днем я слишком занят поддержанием порядка. – Он указал пальцем на треснувшее стекло. – Вот что случается, стоит мне только на время отлучиться и оставить мальчишек без надзора.

– Капитан и Мадлен говорят, что им нравятся вырезанные силуэты. – Линетт провела пальцем по трещине на стекле и покачала головой. – Несколько рисунков я сделала для наставника мальчиков: вершины вулкана и еще кое-что в таком роде. Сейчас это был бы очень любопытный проект. Получая хорошую комиссию, я могла бы содержать семью, выполняя заказы, и действительно стать абсолютно независимой.

– Полагаю, это ваше самое сокровенное желание. – Гейбриел кивнул, как бы подтверждая свои слова. – Скажите, вы играете в шахматы?

Этот вопрос отнюдь не стал неожиданным для Линетт. В шахматы она играла плохо и согласилась лишь прельщенная мыслью заставить Гейбриела сильно потрудиться, чтобы проиграть ей.

Когда они начали вторую партию, Гейбриел заявил:

– Я даже не знаю, чего мне хочется больше – шума вокруг или тишины, которая еще больше действует мне на нервы.

Взяв пешку Линетт ферзем, Гейбриел откинулся, в кресле в ожидании ее хода.

– Скажите, с вами не бывает такого, когда весь день проходит спокойно, и вдруг внезапно какая-то мелочь напоминает худшее из пережитого во Франции?

– По правде говоря, да. – Линетт двинула вперед слона.

– Со мной сейчас это случается особенно часто, и я даже просыпаюсь по ночам.

– А я после нескольких ночных кошмаров начала спать в студии, сидя в кресле у окна. Это помогает мне не забывать, что я дома и что меня зовут Линетт Гилрей.

В конце концов, Гейбриел отказался продолжать игру.

– Я учу ребят фехтованию и молю Бога, чтобы им никогда не пришлось применять его в деле.

– А я учу девочек рисованию и надеюсь, что им не придется сталкиваться с

более трудным выбором, чем выбор красок.

– Но самое странное, – заметил Гейбриел, – что в Англии жизнь продолжается, словно и не было никакой войны.

– Иногда я тоже задаюсь вопросом, который из двух миров более реален. – Линетт вздохнула.

Прежде, чем Гейбриел успел ответить, их беседу прервал стук в дверь, и на пороге появился слуга.

– Капитан хотел бы видеть вас, сэр, – объявил он. Гейбриел кивнул:

– Передай, что я сейчас приду.

Когда Гейбриел вошел в кабинет, Уилтон сидел за письменным столом и что-то старательно писал. Остановившись напротив него, Гейбриел подумал, что он сможет выйти и посмотреть на ночное небо, когда они закончат разговор.

– Спасибо за терпение, Пеннистан. – Уилтон отложил перо и посыпал письмо песком. – У меня получается лучше, когда я пишу, чем когда говорю, и мне не хотелось потерять основную мысль.

Гейбриел кивнул.

– Эта последняя неделя оказалась на редкость насыщенной событиями. – Капитан сложил руки на бумагах. – Война закончилась, и скоро у меня появится еще один ребенок. Это значит, что моя кровь останется надолго после того, как меня не станет.

Гейбриел был крайне изумлен, когда капитан протянул ему лист бумаги.

– Я написал это письмо герцогу с просьбой принять меня в Дербишире. Мне кажется, что теперь многое можно и нужно начать заново. Я знаю, что жена герцога беременна… – Он замолчал и взглянул на письмо. – Прочти его и скажи, как по-твоему, может ли оно быть воспринято с одобрением?

Гейбриел быстро прочитал письмо, затем поднял глаза на Уилтона.

– Полагаю, ты очень кстати упомянул о беременности Ровены. Уверен, она будет рада вашей встрече, так же как и я. – Он встал и протянул брату руку: – С возвращением в семью, Роберт!

– Спасибо. – Они обменялись рукопожатиями. – Завтра же один из моих людей отвезет письмо.

Они поговорили еще немного, а в это время ночь тихо опускалась на дом.

Вскоре они услышали, как наверху хлопнула дверь, и затем перед ними появилась служанка Мадлен: она сказала, что ожидание родов затянулось, но все надеются на лучшее.

– Мы тоже надеемся на лучшее, – буркнул Роберт, когда дверь закрылась.

Гейбриел кивнул, размышляя про себя, как бы убедить Линетт присоединиться к нему, чтобы смотреть вместе на звезды, но тут звук поворачивающегося ключа заставил его вскочить с кресла:

– Если ты запрешь дверь, я ее высажу, а тебя придушу собственными руками.

Уилтон удивленно отступил назад и поднял вверх руку с ключом.

– Побойся Бога, Гейбриел, я всего лишь запер письменный стол.

– Неужели этот отвратительный звук издал столь маленький ключ? – Гейбриел вздрогнул, когда Роберт с негромким скрипом завершил операцию, затем медленно опустился в кресло и закрыл лицо руками. – Это просто ужасно. Не представляю, как долго еще самый банальный звук будет пробуждать во мне этот кошмар…