Твоя безумная «фанатка»
Шрифт:
Пока не начались разборки и поиски охраны, Максим, бросив бариста на стойку крупную купюру и буркнув: «это за неудобства» вышел из кофейни, оставляя её одну. Вот и поговорили.
На репетицию Пылаева опоздала. Ненамного, но достаточно, чтобы лишний раз вывести из себя и без того нервного Никитича, у которого потихоньку от перенапряжения начинал дёргаться глаз. Их сверхэмоциональному преподу давно пора подмешивать в коньяк по рюмочке пустырничка. Нельзя шутить с давлением в чего-то возрасте.
— Надо же, наша Примадонна
— Простите, — миролюбиво извинилась Пелька.
То ли вид у неё был совсем убитый, то ли по лицу было заметно, что похмелье не успело дойти до конца и соображалка сейчас работала туго, то ли она просто втайне была его любимой ученицей, но Чудик смягчился.
— Ваши подростковые проблемы когда-нибудь доведут меня до инсульта. Один с раскрашенным лицом является за неделю до мюзикла, другая вовсе начинает прогуливать. Иди, переодевайся. Твои пропущенные сцены отыграем в конце.
Нелли послушно поспешила за кулисы, игнорируя прожигающий взгляд Матвея. Да что толку. Следующие несколько часов он не отпускал её, вплоть пока всю актёрскую труппу, включая позаимствованных для вступления детишек, отпустили с миром, велев завтра явится в том же составе.
Дальше оттягивать было нельзя. Бондарев подстерёг Пылаеву у выхода из костюмерной, в целях искоренения нравственного упадка поделённую на мужскую и женскую.
— А ну стоять! — поймал он её, попытавшуюся под шумок улизнуть с остальными на ужин. Нелли бесцеремонно затолкали обратно, в обитель вешалок, блёсток и попугайских расцветок. Замешкавшиеся девчонки, только заканчивающие переодеваться, сердито шикнули на незваного гостя, но на них обратили внимания столько же, сколько на пушистую фигню, которую обычно наматывают на себя трансвеститы. Нелли затолкали за стойку с нарядами, отгорождаясь от остальных, и припёрли к стенке. — Сдавайся, малявка. Получишь условку.
— Ты о чём?
— Где была? С ним, да?
— С чего ты взял?
— Слишком моська раскаявшаяся. Что, извиняться ходила?
— Давай не сейчас? — она попыталась выскользнуть, но Пельку заарканили блестящим шарфиком с пайетками на манер лассо, притягивая обратно.
— А когда? Долго это будет продолжаться? Или у тебя время находится только на него? Я уже всё, не в приоритете?
— Не говори глупостей, — мягкий скрежет петель оповестил, что свидетели ушли от греха подальше, оставляя их одних. — Эй, что за фокусы? — Пылаева ошарашенно уставилась на свои запястья, которые бесцеремонно начали связывать.
— А не видно?
— Видно. Совсем оборзел?
— Так ты ж по-человечески не хочешь.
— А ну развяжи!
— Развяжу, когда всё обсудим. Будешь брыкаться, ещё и ноги замотаю. Не извивайся, кому говорю! — шикнули на сопротивляющуюся Нелли, пытающуюся высвободиться или хотя бы пнуть его, но закончилось всё тем, что они оба повалились на стойку со шмотками и вместе с ней рухнули вниз. Горизонтальная плоскость играла в пользу Матвея. Он проворно уселся сверху на брыкающееся тело, предотвращая саму возможность лягнуть его коленкой. — Пылаева, не доводи до греха. Я и без того на взводе. У меня со вчерашнего так и чешутся руки тебя отлупить. А потом поцеловать. А потом снова отлупить. Для профилактики.
Барахтающееся в тряпках девичья фигурка, чьи руки задрали над головой и зафиксировали, замерла. Перламутровые веки изумлённо моргнули.
— Я не поняла. Тебя вообще не колышет то, что произошло?
— Ты о своём блондине? Да плевать, — он полез в карман и к ещё большему её изумлению достал знакомый чёрный маркер. Не такой же, но похожий. Зелёный свитер с мордочкой медведя задрали, оголяя предстоящее поле деятельности. — Но на всякий случай копирайт поставить не помешает.
— Только попробуй…
Ещё как попробовал. Меньше, чем через минуту на её животе красовалась очередная надпись: «СОБСТВЕННОСТЬ М.Б. Не смотреть, не дышать рядом и не лапать во избежание потери конечностей!!! Я предупредил»
— Ну вот, — довольно залюбовался результатом Бондарев, оставляя ниже, у кромки белья размашистый автограф. — Слушай, а давай набьём тебе постоянную татуху? Ну чтоб по десять раз не переписывать.
— Ну дураааак…
— Может быть. Зато ты моя, — его лицо нависло над ней. — Сколько бы твой дружок не крутился рядом, я тебя никуда не отпущу, — он лишь едва коснулся её губ кончиками пальцев, а у Нелли моментально всё внутри завязалось в узел от обострившихся чувств. Сбившееся дыхание только подтвердило, что оборона давно пала. Всё её естество тянулось к нему. И Матвей это чувствовал. Потому и готов был бороться. Ровно до тех пор, пока видел ответный блеск в глазах. Такой, как сейчас. — И только попробуй что-то вякнуть про расставание. Откушу язык, поняла? Удумала.
— Но… ай, — ей задрали ноги и смачно шлепнули по заднице.
— Сказал, только попробуй вякнуть. Никаких «но». Иди сюда, — её рывком притянули и усадили на себя, перекинув связанные руки себе через голову, так что теперь Пылаева невольно обнимала его. Её лицо оказалось рядом. Такое растерянное, такое любимое, и такое милое. — Но впредь, надеюсь, ты больше не будешь никого целовать. Это неприятно. По меньшей мере.
В ответ неуверенно кивнули, разглядывая его гематому с радужными подтёками.
— Ты ведь понимаешь, что он тебя пощадил? — спросила она. Чисто женский подход: не хочешь отвечать на вопросы — меняй тему. — Если бы Макс хотел, он вырубил бы тебя с одного удара.
Матвей сконфуженно скривился.
— Понимаю, но стараюсь не думать об этом. Чтобы не растерять остатки мужской гордости.
— Не бойся. Её у тебя столько, что бедные ослики и за сутки не вывезут.
— Почему ослики?
— Не знаю. В Бременских музыкантах тележку ослик возил.
Бондарев уткнулся ей в ключицу, не сдержав смеха.