Твоя Мари. Дорога к себе
Шрифт:
Пятница. Очень поздний вечер, едем на дачу. Начало октября выдалось дождливым и порой даже снежным, на дорогах слякоть и кошмар, усугубляемый незавершенными дорожными работами. Город задыхается в пробках, на объездных трассах ситуация не легче. Но мы же приверженцы традиций, черт бы их побрал, а потому в девятом часу вечера, когда глаза уже слипаются, едем на дачу, где компания, баня и шашлыки – финальные этой осенью.
– Вот чего ради мы туда едем, скажи? – натянув на глаза капюшон толстовки, бурчу я.
Олег не отвечает, постукивает пальцами по оплетке руля – перед нами пробка длиной в половину жизни.
Продолжаю:
– Пока доедем, будет ночь.
– Мари, хватит, – устало просит он. – Уже едем, какой смысл разговаривать об этом?
Приходится умолкнуть – я прекрасно знаю, что если продолжу, он вполне может открыть дверку и сказать – выходи. И это не будет шуткой. Нет, умение вовремя закрыть рот – очень ценное качество для женщины, не зря он мне постоянно это повторяет.
– Я тебя очень прошу – не обостряй отношения, хорошо? – продолжает Олег, пытаясь вывернуть влево.
– Ты про Леру? Я же сказала – мне все равно. Давно привыкла к тому, что всеобщая любовь – это не мое.
– Мари…
– Ну, что? Пообещать, что не вцеплюсь ей в волосы? Самому-то не смешно? Мне дела нет до их отношений с Денисом.
– Я не об этом, – чуть морщится он. – Ты отлично умеешь держать себя в руках, я это знаю. Я просто не хочу, чтобы ты нервничала и как-то реагировала.
– Олег, я что – неадекватная? Сегодня вроде не тот день. Я же сказала – мне все равно. Ты пойдешь в баню, я пойду с тобой, поваляюсь на диване в предбаннике – сокращу количество себя в поле зрения разъяренной толпы.
– Мари, дело не в толпе. Так уж вышло, что у тебя несколько иное положение…
– Да, дорогой, и это именно ты развил во мне это! Именно ты – своим отношением. Ты считаешь меня равной себе – собственно, я тут не вижу противоречий, я не саба, да и с мозгами, слава богу, у меня все в порядке. А другие Верхние относятся к своим нижним иначе. Ну, и ты ведь понимаешь, что на их фоне мы с тобой выглядим сильно вызывающе, а я особенно. Кто-то видел меня с утра в кухне готовящей завтрак? Нет – потому что я и в обычной жизни этого не делаю. Кто-то видел, чтобы я суетилась вокруг тебя и заглядывала снизу вверх в глаза? Правильно, ответ отрицательный – но и это только потому, что у нас вообще с тобой так не заведено. Но это – наши с тобой отношения, где мы сами устанавливаем правила и нормы. А сообщество, если можно так назвать нашу компанию, привыкло делать дела иначе. И, как всяких инакомыслящих, нас хотят немножко подровнять. Ну, хотя бы меня – раз уж я нижняя.
Он смеется, перемещая руку мне на колено:
– Ну, все верно. Нельзя так с мазой носиться, говорил же мне кто-то об этом.
– Так не носись.
– А вот это уже только мое дело. Моя нижняя – мои и придури. Серьезно, Мари – если тебя задевает общественное мнение…
– Меня?! Да ты не перегрелся ли? Мне наплевать на то, что думают обо мне другие. Мне наплевать, что они шипят за спиной от зависти. Мне на все плевать – кроме твоего отношения ко мне. Я стараюсь не слишком пятнать твою репутацию как Верхнего…
– Не поверишь – мне тоже плевать, – хохочет он, подмигивая. – Мы взрослые люди, как хотим, так и развлекаемся. Я не учу никого, как себя в Теме вести – и меня в ответ прошу насильно не образовывать.
– Ты не представляешь, как мне с тобой повезло, – вдруг серьезно говорю я, поднеся его руку к своей щеке. – Серьезно – я даже не представляю, чтобы я делала, будь на твоем месте кто-то другой.
– Даже не пробуй это представлять. На моем месте буду только я. Это же мое место.
Самым удивительным в этой вечеринке оказывается поведение Леры. Едва я выхожу из машины, как она подбегает, обнимает меня и шепчет
– Мари, прости меня, ради бога, я такая идиотка… я же не знала, даже представить не могла.
– Не понимаю, о чем ты, – освобождаясь от ее объятий, потому что вижу, как вспыхивают глаза открывающего багажник Олега, говорю я. – Но давай забудем. Я тоже много лишнего наговорила, извини.
– Надо попозже поговорить, ладно? Меня просто разрывает.
– Лера, возьми пакет, – просит Олег, думая, видимо, что мы опять ругаемся.
Лерка хватает пакет с фруктами и бежит с ним в дом, а Олег косится на меня:
– Что, не успела из машины выйти, уже разборки?
– Вовсе нет. И расслабься, пожалуйста, все хорошо.
–Ну, смотри сама, – он обнимает меня за плечи, притягивает к себе и бормочет, прижимаясь к макушке: – Есть настроение повязать веревки.
В принципе, он мог не сообщать мне о своем желании – я давно не говорю ему «нет», чего бы он ни пожелал, но Олег так не может. Ему обязательно нужно поставить меня в известность заранее, чтобы дать время обдумать и принять решение. Я же понимаю, как сильно изменилась за время, проведенное с ним рядом. Я даже белье стала выбирать такое, как нравится ему – Дэн любил яркое, вычурное, кружевное, Олег же, напротив, любит гладкое и однотонное, по возможности – черное или бежевое. Он любит чулки и длинные перчатки – этого у меня на целый магазин. Еще – корсеты. Черные. И я довольно часто ношу их и в обычной жизни. Правда, приходится кое в чем себя ломать – я всегда была поклонницей джинсов и брюк, но Верхний вдруг решил, что я этим злоупотребляю, и пришлось перейти на платья и юбки с высокими сапогами. Что, кстати, не так уж плохо, надо признать. Я, наверное, успокоилась и перестала искать подвох, начала больше доверять ему и прислушиваться, и все в жизни пошло как-то иначе – более спокойно и размерено, а я почувствовала себя счастливой.
«Ноябрь – почти имбирь. Я не люблю имбирь…»(с) Кот Басе.
Эта строчка всегда крутится у меня в голове именно в начале ноября. Я не люблю имбирь, и ноябрь не люблю, и вообще осень. Никогда мне не бывает так невыносимо с собой, как в эти три месяца. То ли пейзаж за окном, то ли предчувствие длинной зимы, то ли просто общее ухудшение состояния, но все это вместе делает меня мало выносимой и особенно неадекватной. Как назло, день рождения Олега – четвертого ноября. Мы собирались тихо отметить это вдвоем, но, разумеется, вокруг нас слишком много доброжелателей, и Денис с Лерой решили устроить сюрприз. В итоге, чтобы не обижать никого, мы согласились ехать на дачу, как будто у нас без этого мало разногласий.
Начать с того, что Олег по какой-то одному ему понятной традиции делает в свой день рождения подарок мне. Ну, казалось бы – что в этом особенного или странного? Порадуйся, прими, поблагодари – и все. Но нет – из года в год я повторяю одну и ту же ошибку и ничего не могу с собой поделать. Проблема в том, что подарки с каждым годом становятся все дороже, и мне все более неловко их принимать. В этом году Верхний превзошел все мои самые абсурдные ожидания. Он привез из поездки в Иркутскую область шкурки золотистой норки, по собственному вкусу заказал мне шубу из них и утром четвертого ноября, когда я пришла поздравлять его, развернул ее и накинул мне на плечи. Справедливости ради скажу, что шуба оказалась именно такая, как я предпочитаю – прямая, чуть выше колена, с капюшоном и рукавами, которые можно превратить в три четверти, отстегнув часть. И цвет… Золотистую норку продают довольно редко, в цене черные, палевые и голубые. Я сперва открыла рот от изумления, потом долго хлопала ресницами, а потом, разумеется, сказала то, что уже можно набивать в виде татуировки на моем лбу: