Твоя (не) родная семья

Устинова Мария

Я слушаю отвратительный шум воды и грохот грязной посуды в нашей хрущевке. Игорь зачем-то растаптывает мои мечты, планы, надежды. Даже просто попытки на что-то надеяться.

— Я понимаю, что происходит, — говорю я. — Сначала ты хотел унизить Давыдова, а когда увидел, кто он, решил, что легче — унизить меня. Так?

— Брось свои психологические штучки, Мил. Я слишком давно с тобой живу, чтобы на них вестись. Я просто о тебе забочусь! Тебя в этой Москве кинут с работой, и все равно вернешься сюда. Хорошо, если без долгов. Ты этого хочешь?

— Игорь...

—

Мама, помоги, пожалуйста, — Сенька стоит в проходе, с рук капает вода. — Папа полотенце слишком высоко повесил.

Каждый раз, когда я слышу «мама», испытываю укол нежности.

— Папа никогда о других не думает, — ворчливо говорю я, и иду перевешивать полотенце. Бросив напоследок. — Я все равно поеду, понял?

Глава 3

— Всего на неделю, Анжелика Михайловна, — прошу я полную даму, нашу хозяйку. — Отпуск за мой счет, нужно съездить в другой город…

Анжелика Михайловна настолько же ужасна, насколько прекрасно ее имя. Требовательная женщина с вечно недовольным лицом, словно ей жабу под нос подсунули. «Жабу» под названием жизнь. В восемь утра она уже на работе. Просить отпуск для поездки на собеседование я решаю сразу, не откладывая на потом.

— Да знаю я, — поджимает та губы, — куда ты намылилась.

Я осекаюсь. Анжелика Михайловна — подруга моей свекрови. Благодаря ей я и оказалась на этой работе, о чем та не уставала напоминать. Видимо, Игорь уже наябедничал маме, а та — подружке. Быстро же работает «телеграф».

— Милочка, — вздыхает она, я ненавижу, когда меня так зовут, но начальнице это всегда казалось забавным. — Извини, но нужно работать. Подойти ты на две недели раньше или позже, без проблем бы мы тебя отпустили. Но сейчас такая загрузка… Сама знаешь.

Она делает одновременно кислое и милое лицо, мол, с радостью бы, да не могу.

Больничный, думаю я. Возьму больничный и свалю в Москву, если не отпустит. Мысли отражаются на лице, потому что Анжелика Михайловна улыбается.

— Ты пойми, работа тебя ждать не будет. Рискуешь остаться без места, милая. Если я буду вынуждена взять вместо тебя другого человека, она здесь и останется.

Ответить нечего.

— Я вас поняла, Анжелика Михайловна, — бормочу я, и выхожу из обшарпанного кабинета.

В соседней комнате на три стола занимаю свое место. Все здесь завалено папками, бумагами. Мебель не новая, на полу протертый линолеум, а ремонт делали в прошлом веке — и это не преувеличение. Под столом обогреватель. Ничего общего с шикарным офисом Давыдова, немножко которого я вчера увидела во время интервью. Вспоминаю уставшие, но уверенные глаза, его мужественную фигуру и манящие огни Москвы за спиной. Эту небрежность, с которой он сидел, положив перед собой дорогущий ежедневник в натуральной коже, ненужный, но стильный в наше время аксессуар, дает только две вещи — высокий статус и большие деньги.

Выходит начальница, окидывает нас взглядом, задерживаясь на мне.

Мне обидно. До слез. Я делаю растворимый кофе и глотаю, уткнувшись носом в кружку. Ни на кого не хочется смотреть, ни с кем общаться. Обида пульсирует в

груди. Я прекрасно знаю, почему со мной так говорили. Игорь и его мать не хотят, чтобы я уезжала. Отпуск не получу железно. Теперь, скорее всего, и деньги до отъезда не получится выбить, а на дорогу они нужны. Меня второй месяц кормят здесь обещаниями.

В обеденный перерыв хочу уйти. Меня ловит Анжелика Михайловна:

— Куда это ты? — с подозрением спрашивает она, словно я прямо сейчас сбегу в Москву.

— На обед.

— Ты что, злишься, что ли? — с вызовом спрашивает она.

— Ни капли, — такое ощущение, что я в тюрьме под надзором.

Собираю сумку и сваливаю в ближайшую столовку. Там беру скромный обед: тарелку плова без мяса и чай, и сажусь к дальнему столу.

Нужно подумать.

Еда не лезет в горло, я прижимаю пальцы к вискам и смотрю перед собой. Для начала нужно найти деньги. И жилье, нужно будет где-то остановиться в Москве на несколько дней. Ехать придется, не отпрашиваясь, просто бросив работу… Скорее всего, после этого мне не заплатят. Я работаю неофициально, зарплата всегда была в конверте. Но остаться я уже не могу: не хочу поддаваться двум склочным бабам и Игорю, который считает, что у нас и так все хорошо.

Страшно будет, если Олег Давыдов решит, что я ему не подхожу.

Но успокоившись и поразмыслив, понимаю, что самая серьезная проблема — жилье. Если его найти, с деньгами будет проще. Я просто использую те, что у меня есть, а Игорю скажу, чтобы сам вытащил деньги с моего, скорее всего, уже бывшего места работы. Оставшись на бобах, он точно это сделает.

Долго листаю список контактов в телефоне. У меня есть несколько знакомых в Москве, но не близких. Со многими я годами не разговаривала и тут упаду, как снег на голову.

Но решаюсь и набираю номер старой знакомой.

— Привет, Ксюш, — говорю я. — Это Камилла. Как у тебя дела?

Ксюша уехала в Москву пару лет назад, почти сразу после выпуска. Она была на старше меня — поступила после школы, но несколько раз брала академ по личным причинам, и оказалась на нашем курсе. Этими причинами была больная мама, ради которой приходилось бросать учебу и работать с полной самоотдачей. Образование для нее было что-то вроде ярма на шее — и давит, и жить мешает, но без него никуда. Наконец, она с большим облегчением окончила вуз, и сразу укатила в столицу — работать и зарабатывать, определив маму к тетке. Обеим помогала деньгами. Так и не создала семью — времени не было.

— Ой, привет! — она вспоминает меня, наверняка, благодаря лишь редкому имени. Голос у нее уставший и на взводе, словно однокурсница целый день крутится, как в белка в колесе.

— Как дела? К нам в Москву собираешься?

Становится неловко: как быстро она понимает причину звонка.

— Да. Извини, можно у тебя остановиться через неделю? Это всего на несколько дней. У меня собеседование в Москве, а переехать не успела.

— М-м-м, — в голосе появляется интерес. — Собеседование — это интересно! Конечно, Камилла. Если будешь одна… У меня тут тесно. И на обратном пути захватишь для мамы посылку?