Твоя по принуждению
Шрифт:
– От тебя подальше, – отозвалась я и всё-таки отодвинулась от него, но ненадолго.
Взяв за плечо, он повалил меня на спину и навис, упираясь ладонью в постель возле моей головы. Пристально смотрел на меня, а я опять не могла дышать.
– Как ты себя чувствуешь? – он даже не дотрагивался до меня.
– Ничего, – ответила на автомате.
Он убрал волосы с моего лба и дотронулся. Мне захотелось разгладить складку между его бровей, даже кончики пальцев защекотало от этого желания.
– Ничего – это пустое место, – выговорил и встал.
Совершенно
– Сравниваешь? – он цинично усмехнулся, перехватив мой взгляд в зеркале.
Повернулся. Грудь его покрывала поросль тёмных волос. Твёрдые мышцы живота и дорожка, убегающая к паху.
– Не за чем мне сравнивать, – я постаралась не выдать смущения.
Подтянула к груди одеяло, стараясь не думать о том, как только что чувствовала его член, как грелась теплом его тела.
– Не за чем, – согласился он.
Открыл шкаф, и наше с ним отражение исчезло. Я увидела полки с аккуратными стопками одежды, но рассмотреть не успела – дверца снова задвинулась.
– Через десять минут можешь прийти на кухню, – он кинул на постель рядом со мной какую-то тряпку. Сам взял халат, в котором я была вчера.
– А если я приду туда раньше или позже? – спросила с вызовом.
– Ничего, – смерил меня насмешливым взглядом и вышел из спальни.
Я сжала тряпку в пальцах. Сволочь! Проводила его взглядом и, откинувшись на подушку, посмотрела на то, что было у меня в руках. Рубашка. На глаза попался ярлычок, а на губах появилась печальная улыбка, отозвавшаяся болью в сердце. Когда-то за деньги, которых она стоила, мы могли несколько месяцев оплачивать нашу комнатёнку на четвёртом этаже крохотной хрущёвки. Сейчас Ард дал мне её вместо пижамы. Когда-то у нас был балкон размером с три табуретки и по вечерам, стоя на нём в обнимку, мы пили чай с молоком или дешёвый растворимый какао. Сейчас из окна спальни открывался вид на набережную, а до центра было рукой подать. Когда-то у нас не было ничего. Ничего, кроме счастья и веры друг в друга. А теперь… теперь у Рихарда есть всё. У меня есть только вера в него и в то, что он сможет вернуть мне Алису.
– Садись за стол, – сказал Рихард, как только я вошла в кухню.
Как он понял, что я тут, я не знала. Босая, я не издала ни звука, ничем не выдала себя. Он стоял ко мне спиной. Плита была включена, в кухне пахло чем-то сладким и слегка пряным.
– Я думала, подносить тебе завтраки теперь входит в мои обязанности, – хотела съязвить. Только съязвить не вышло – получилось устало и совсем не остроумно.
– Так и есть, – он положил передо мной
Я сунула градусник подмышку. Вытянула вперёд ноги. Пол в кухне был тёплым, и это помогало расслабиться. На минуту я позволила себе забыть обо всём: где я и кто. Даже о Диме.
Градусник запищал, и я, вытащив его, положила на стол.
– Тридцать семь с небольшим, – ответила на ожидающий взгляд. – Вечером буду в порядке.
– Хорошо.
Чтобы не чувствовать ещё большую неловкость, я помогла накрыть на стол. Немного удивилась, поняв, что Рихард сварил обычную овсянку, но ничего не сказала.
В полной тишине мы уселись за стол уже вместе. И опять больным по памяти: всё было другим. Годы, которые сделали нас чужими, вырвали листы из жизни, перенесли нас сразу из крохотной кухни сюда, в шикарную квартиру. А между этим не было ничего. Хотя могло бы быть так много.
– Не нравится?
Я размешала кашу. Подняла взгляд на Рихарда.
– Отвыкла, – призналась я.
Дмитрий всегда был требовательным, и это касалось всего. Еды порой даже больше, чем выглаженных брюк и начищенных ботинок. На завтрак – исключительно блины с начинкой из сыра или слабосолёной рыбы, два раза в неделю – омлет из перепелиных яиц со шпинатом, порой – классическая творожная запеканка с абрикосовым джемом. И никакой овсянки. Ждала, что Ард подденет меня или что-то спросит, но он только ненадолго задержал взгляд и принялся за еду.
Я сделала то же.
– Вкусно, – зачем-то сказала я и сделала глоток свежего кофе.
Он ничего не ответил, выражение его лица не изменилось, и я почувствовала себя дурой.
Доев, Рихард поставил тарелку в раковину и вымыл. Сам. А я опять смотрела ему в спину. На большом блюде лежали кружочки рулета из сухофруктов, в вазочке на столе – колотый тёмный сахар.
– Как твоя мама? – спросила, опять пытаясь нарушить молчание.
– Умерла четыре года назад, – спокойным, ровным голосом.
Я обхватила чашку обеими руками.
– Прости, – тихо, не зная, что ещё сказать.
– За что? – он поставил передо мной баночку с мёдом. – Ты не имеешь к моей матери никакого отношения.
Я глянула на него из-под ресниц. В душе поднялся протест, захотелось с горячностью возразить ему. Но я не посмела. Ард буквально пригвоздил меня к месту, едва я шевельнула губами. Когда-то его мама любила меня. Но он был прав – я не имею к ней отношения. Сейчас не имею. И это по большей части моя вина.
Глава 5
Рихард
Достав с заднего сиденья сумку, я захлопнул дверь внедорожника. Перехватил ремень.
– Рихард Эдуардович, – позади меня раздался быстрый стук каблуков.
Обернувшись, я едва не выругался. Ко мне поспешно шла высокая, холёная блондинка немного за сорок. Делать было нечего, пришлось задержаться.
– Мы с вами уже всё обсудили, Валентина, – проговорил сухо, когда она подошла. – Я дал вам контакты. Что вы ещё хотите?