Ты будешь моей, адептка, или Демон плохому не научит
Шрифт:
Глава 2. Мохнатый властелин лотков без страха и совести спешит на помощь
Моя одежда! Что с ней? Платье и мантия расползались на клочья дыма и таяли в воздухе, открывая все больше обнаженного тела. Моего тела. Голого!
Какие свои сильные стороны вы решили показать? Мне.
На столе рядом с котлом сидел на пушистой жопе засранец Злобнокусь и показывал мне оттопыренный палец с острым когтем.
Не просто произведешь впечатление. После этого урока
И правда, такой грандиозный позор вовек не забыть!
Из аудитории я вылетела стрелой под громкий хохот адептов — заметила, что происходит, и тут же рванула к выходу, пока еще не все платье на мне растаяло. Прижимая руки к груди, я как могла пыталась удержать расползающуюся ткань, но та дымом просачивалась сквозь пальцы и растворялась в воздухе.
Проклятый Злобнокусь! Предатель хвостатый! Никогда тебе этого не прощу. Только попадись мне — все усы повыдергиваю.
Какое дикое унижение! А самое унизительное во всем этом унижении, прямо вишенка на торте, — трусы. Мои застиранные, потерявшие виды трусы в зеленый горошек. И надо было надеть их именно сегодня. Ящики комода ломятся от новенького кружевного белья, а в самый ответственный момент на мне оказываются бабушкины панталоны. И все их видят. Все! И профессор Морган тоже.
Радуйся, Иви, что трусы на тебе вообще есть, что не исчезли вместе с платьем, иначе бежала бы сейчас по коридорам академии абсолютно голая. Лучше какие-никакие трусы, пусть в горошек, пусть леопардовые с начесом, чем вообще никаких. В любой ситуации надо искать положительные стороны.
Вот только не искались они, эти положительные стороны. Перед глазами все стояло лицо Райана Моргана. Он даже очки надел, чтобы лучше видеть, какой сюрприз ему приготовила тихоня Иви Харпер. И сюрприз, стоит признать, удался на славу — гладко выбритая челюсть профессора встретилась со столом.
После этого урока твой возлюбленный запомнит тебя навсегда.
Потеряв лифчик, я решила ускорить бег. Даром что ночь на дворе, в коридорах полно народа: «Солнце» ведь наше «Черное» и студенты все сплошные совы да переученные бывшие жаворонки. Бегу, несусь, руками закрываю грудь и другие интересные части тела, одежда на мне тает, аки прошлогодний снег, а у адептов, мимо которых я пролетаю, глаза на лоб лезут.
Дверь! А вот и она, родненькая, родимая, драгоценная дверь в мою спальню.
Забежав в комнату, я тут же кинулась к шкафу. Скорее прикрыть непотребства, избавиться от неприятного чувства уязвимости.
— Эй, ты что, ходила на лекцию в таком виде? Эй, ты что, плачешь? Эй, что случилось?
Нигде покоя нет. Моя соседка по спальне Мэри Джослин или, как ее тут прозвали, Эй-Джо, по обыкновению, прогуливала занятия. А еще она была главной сплетницей «Черного солнца», а еще — любительницей поработать жилеткой для слез. Вот только вся любопытная информация, которую вместе со слезами на нее изливали страдалицы, на следующий день становилась достоянием общественности. Так что нет, увольте. Пойду-ка я, пожалуй, пострадаю в одиночестве. Молча. В укромном уголке. Подальше от посторонних глаз.
— Эй, ты куда? Эй, может, тебе помочь чем-то надо? Например, выслушать?
Поздно. Дверь захлопнулась за моей спиной, и я побежала, на этот раз, слава богу, одетая, в парк рядом с академией — орошать землю слезами.
Подходящее дерево, к счастью, обнаружилось быстро — черное, раскидистое, полностью сбросившее листву, оно возвышалось на краю оврага в полукилометре от «Черного солнца». Под ним я и устроилась, чтобы всецело, без остатка предаться своему горю.
Они смеялись надо мной. Вся группа. Все шестнадцать человек. Ржали, как кони, и показывали на меня пальцами. Особенно девчонки. Те просто угорали, полные злорадного ликования.
Порыв осеннего ветра окатил прохладой лицо, влажное от слез и горящее от стыда. За спиной вдалеке горели окна готического замка с бесчисленными башенками и шпилями. Восьмикрылый дракон снова вытянул шею и распахнул зубастую пасть, чтобы позвать адептов на занятия. Что там у меня после зельеварения? Зеркала и иллюзии? И ты, Иви Харпер, не пойдешь? Пропустишь лекцию акулы Айлин, самой злобной мегеры «Черного солнца», люто ненавидящей прогульщиков?
Не пойду. А как после случившегося показаться однокурсникам на глаза? Они же шептаться будут. И пялиться. Сегодня надо мной смеялась моя группа, завтра станет смеяться поток, а послезавтра — вся академия. Слухи разлетаются быстро. Скоро любопытные взгляды будут липнуть ко мне в каждом классе и коридоре, как ноябрьская грязь к ботинкам.
Я посмотрела на свои ботинки, безнадежно испорченные, облепленные влажной землей, и расплакалась еще горше. Так оконфузиться перед профессором Морганом!
Я покажу. Покажу свои сильные стороны. Вам.
Перед лицом внезапно замаячил черный платок. Явно Злобнокусь явился молить о прощении — вон флагом трясет, о перемирии просит. И пусть флаг не белый и вообще не флаг, намерения паскудного кошака кристально ясны: раскаялся, гаденыш, пришел подлизаться и разжалобить хозяйку.
— Ты! Тварь блохастая! — закричала я, яростно хватая платок и разворачиваясь. — Сейчас я эту тряпку тебе в пасть затолкаю.
Ой.
Опершись плечом о древесный ствол, на меня сверху вниз взирал сам Карвен де Берг, демон, прибывший к нам из Модракса по программе студенческого обмена. Безумно красивый и загадочный тип, о котором вот уже неделю сплетничала вся академия.
«Демоны опасны, — раздался в голове замогильный голос ректора. — С ними лучше не связываться. Любое неосторожное слово способно их оскорбить, и тогда пиши пропало. Мой вам совет — держитесь от новенького подальше».
Демоны опасны, держитесь подальше… А я только что пригрозила затолкать носовой платок демону в глотку. Ай да я! И это, кстати, был наш первый за все время разговор.
— Чудесный вечер, не находите? — Пытаясь исправить ситуацию, я растянула губы в улыбке, но тут же не удержалась и некультурно шмыгнула носом.
Черная бровь Карвена де Берга, и без того иронично приподнятая, поползла выше, изогнулась сильнее.
— Отличная ночь, — согласился демон. — Полная незабываемых зрелищ.