Ты будешь нашей мамой?
Шрифт:
— Он принадлежал альву! — сделал правильный вывод Олар. В следующий вдох вторая догадка пронзила сознание. Перстень невозможно украсть. Он соскользнет с любого пальца, кроме хозяйского. Одно но: владелец должен быть жив.
— Я сделал выводы, — морф странно посмотрел на Высокого. По-новому. Как будто в первый раз видел.
— Я порадовал тебя? — сощурился эльф. Морф подобрал кинжал, забрал бокал с настойкой и залпом проглотил содержимое. Не поморщился.
— Нет, — глухо буркнул он. Знание его действительно не обрадовало. Рука Высокого безвольно повисла. Ему хотелось ответить резко. Он вспомнил руки на шее беловолосого.
Пар от горячей воды наполнял купальню. Горстка соли, травы из разных сборов, зелья из разноцветных флакончиков и долгожданное «ааааххх», слетевшее с губ. Неверный свет третьего Пса освещал купальню, рисуя причудливые тени на лице Высокого и окрашивая бледным золотом причудливые завитки испаряющейся воды. «Тшшш…» Тело вылетело из воды, замерев в напряженной позе. Заклинание поиска раскрылось еще раньше. Никого. Неясное движение слева — всего лишь отражение. Его отражение с льдистыми глазами! Бросок к зеркалу — Создатель! По-прежнему темно-изумрудная зелень. «Привиделось… Устал… От всего…»
Снова коридор, немного вперед, но он замер. Перед дверью эни. Зачем? Рука легла на ручку. Один поворот и он внутри. Рядом с податливым женским телом. Желание… Знакомое и застарелое… Пробежалось по венам. Виарниэлен прислонился к двери. «Открой… Вспомни каково это… Вспомни… Ты можешь ее заставить…»
Образы в темноте: сплетенные воедино тела, кровавые полосы на спине женщины, оставленные когтями. Она не чувствует боли. Не чувствует ничего, кроме всепоглощающей страсти. Невозможно бороться. Даже зная о принуждении. Крик, крепкие зубы вонзились в плечо, оставляя полукружья красных капелек. Синие глаза подернулись наслаждением, глядя на свое отражение в серебряных… Воспоминания эни отрезвили эльфа. Наваждение прошло, и он прошел в свою залу. Третий Пес облизнулся и пообещал себе завтра заглянуть сюда. Он знал — пришло время расставить все по своим местам.
Прошлое, воскрешенное в памяти стараниями эльфа, не отпускало меня всю ночь. Раз за разом я переживала безумие восходов в Школе. Сюрв заметил меня на втором весе обучения. Да, меня представили ему вначале. Да, его фигуру, облаченную в черное каи, часто можно было встретить в коридорах Школы, но он не обращал на меня внимания. Альва боялись все: и наставники и ученики. Мне единственной было наплевать на него. Однокурсники доставляли больше физических и моральных неудобств, чем незримое присутствие альва.
Впервые ледяной взгляд Сюрва чуть дольше задержался на мне на втором цикле. Разгоряченная после тренировки с клинками, я промерзла до костей. За один вдох. Несколько восходов после меня не покидало ощущение слежки. А дальше меня пригласили на индивидуальные тренировки. С ним. Альв не щадил меня. Порой мне казалось, что это доставляет ему извращенное удовольствие. О, да! Альв заботился обо мне. В какой-то мере. Всегда залечивал с помощью амулета раны, нанесенные им. Сломанные кости, разорванные связки и мышцы. Тренировка заканчивалась только тогда. За слезы и крики — нагрузка еще больше. Казалось, Сюрв задался целью выяснить пределы человеческих возможностей, а может ему действительно нравилось причинять боль. Мой особый статус превратился в ловушку. Наглухо
Не помню, в какой из этих дней он впервые поцеловал меня: холодные губы, впившиеся в мои, сильное тело, вжимающее меня в стену, и проклятые стылые глаза, лишающие возможности сопротивляться. Он заставлял меня желать его… Но все равно это было насилие над телом и душой. Сюрв знал, как относятся ко мне ученики. Мог облегчить мою участь. Не захотел. Я не рискнула просить. Четыре веса я искала способ освободиться. Тренировала ментальную защиту и, сжав зубы, терпела, лелея мечту уничтожить альва, но он каждый раз проламывал мои щиты и разоружал меня. Молча. Он не сказал мне ни одного слова за все время, что провел со мной. Однобокие, не дающие ничего взамен, отношения. Так, как он хотел. То, что он хотел.
За восход до моей смерти, я попыталась убить Знающего. Позвала его, предложила сама сделать ЭТО со мной. Завязала ему глаза. Альв даже не попытался взломать мои щиты. На этот раз. Всего один удар отточенного накануне до бритвенной остроты клинка. Одно, последнее, страстное объятие. Пожелание счастливой дороги к Создателю и… ощущение потери чего-то самого важного в жизни. Ненависть и любовь — две стороны одной монеты, но мы видим лишь одну, пока монета не встанет на ребро. Я целовала его еще теплые губы, проклиная себя… Заливалась слезами, бормоча бессвязные молитвы… Обнимала его, стараясь уловить слабое эхо жизни в груди…
Тук…тук…тук… Его руки, медленно, словно во сне, прижимающие мою ладонь к правой стороне широкой груди, где билось невредимое сердце. Опьяненная близостью успеха, я забыла об этой особенности альвов. Шелковая лента, соскользнувшая с глаз… Лилейный цветок поцелуя… Пряная нотка нежности в ледяной вьюге взгляда… А в следующий восход меня не стало.
Детишки хорошо поработали надо мной. Перетасовали мою жизнь как сочли нужным. Поблагодарить бы эльфа за кусочек меня прежней. Даже такой, наполовину стертый. Исцарапанный песчинками безжалостного времени, он все равно бесценен.
«Сойварраш… Имя и ничего больше. Пустой звук. Ты мертв и больше не доберешься до меня, чтобы истязать. Или дарить наслаждение… Кем же ты был для меня? Кем же ты был для меня, кем я была для тебя? Почему именно я? Ты мог выбрать любую, но взял презренную человечку.» Я бы хотела задать все эти вопросы тебе. Лично. В тех обстоятельствах, что заставили бы тебя говорить, но как всегда ты оказался умнее всех. Наверняка твоя смерть заставила всех твоих врагов кусать локти и давиться слюной от бешенства. «Спи в мире, альв, я прощаю тебя и отпускаю тебя…»
Рассвет: есть время на еще одну попытку побега — нет, сила недоступна. Проклятый эльф! Спускаюсь вниз. В кухонной зале суетятся двое мужчин. Памятуя о правиле — молчу, скромно присаживаясь в уголке. Повар, низкорожденный эльф, подает кружку бодрящего отвара и булочку. Вместе с ними вежливое, но твердое пожелание уйти. Я здесь чужая. Не замечая как, проглатываю легкий завтрак. Изнуренный вчерашним восходом и ночью, организм требует еще. Тянет в тренировочную залу. Один из хозяев этого дома проснулся. Морф, одетый в хэ из нетканого полотна, методично бросает в цели кинжалы. Интересное начало разговора — демонстрировать свое превосходство. Если я возьму клинки и встану на траектории полета, то сколько я смогу отбить, прежде чем очередной снаряд поразит мое сердце?