Ты будешь нашей мамой?
Шрифт:
— Перестань! — завизжала она, закрывая руками уши, заставив музыканта выронить от неожиданности флейту. «Больно, больно, как больно…»
— Малаиэрсан… — тихий шепот с придыханием, — прости… — мокрая соль на лице. На губах.
— Сэллариона… вы… вы плачете? — эльф был потрясен. Наличием эмоций у Правительницы. А ему ли не удивляться? Воспоминания опутывали эльфа, как паук жертву.
Кто он такой? Сирота. Без магического дара. Воспитанный вдали от родных земель в семье низкорожденных. Что стало бы с ним, если бы не Правительница, из окна кареты услышавшая незатейливую мелодию его флейты? Лэй-ней на чьем-то ложе. Слишком красивым он был уже тогда для той глухомани, где жил.
Непоседливый мальчишка довольно быстро освоился в резиденции, объявив своими негласными владениями не только отведенную ему залу. Тайные ходы и подземелья привлекали Малаиэрсана сильнее. В одном из таких исследований он и узнал имя. Свое. Настоящее. Род и судьбу семьи.
Подслушанный разговор, перевернувший мир маленького эльфа. Некоторые взрослеют так. Все потускнело для него. Подернулось плесенью чужих низкопробных желаний. Появилась горькая складка у рта. Флейта плакала в его руках, разрывая сердца слушателей…
Сэллариона сама подсказала ему путь. Дала лучший совет в жизни. Хотят ударить — подставь щеки. Уже бьют — свернись клубком и лежи. Впереди толпа — ползи между ног по помоям и займи первое место, пока остальные дерутся. Он слаб, а удел немощных — находиться в тени, а там, порой, больше возможностей для маневра, чем под светом Звезды.
Он попытался. Честно. Но… Был обманут своим врагом. Альв сдох раньше, чем он до него добрался! И цели не достиг, и Правительницу подставил. Дальше… «Ты виноват — было написано на каждом встреченном лбу. Ты виноват — читалось в глазах изгнанной Высокой…» Он не выдержал агонии и бессонных ночей. Уехал следом. Упал на колени и каялся в совершенной ошибке. Глупенький… Ему было нужно прощение, а она… Умело воспользовалась обстоятельствами. Аккуратно подвела его к нужному решению. Клятва на крови, единственный способ искупить тяжкий долг перед ней. Столько циклов, а он все еще несет на себе давящий груз предательства!
Правительница постепенно приходила в себя, раскаивалась, что не сдержала внезапного порыва при Малаиэрсане. «Больше не позволю прошлому взять надо мной верх!» Сэллариона рассматривала погрустневшего эльфа, теряясь в догадках, как он воспринял ее срыв. За прошедшие циклы он едва перешагнул порог, отделяющий юношу от мужчины. Его мальчишеская красота несколько огрубела, приобрела налет выдержки, привлекающий женщин всех рас. Роскошное бело-золотое каи говорило о достатке и благополучии, но все так же наивен и слаб. Скорее всего, безнадежно.
Такие, как он, талантливы, но лишены внутреннего стержня. Тают от похвалы и ломаются от критики. Они прячутся в тени, прибиваясь к существу, способному дать им цель в жизни. Подогревать их чувства и бередить замолкающее сердце. Они жадно пьют эмоции. Свои и чужие. Если радость, так до сорванного горла, до чистого хмеля в жилах и пьяных бесчинств. Если страдания, так до крови рекой. Обида доводит их до исступления с пеной у рта, а гнев до смерти. В такие моменты слабые мнят себя всесильными, но могущество их хрупко и иллюзорно. Так и этот эльф пойман, пленен рухнувшими надеждами.
— О чем ты думаешь сейчас? — невинный вопрос из уст прожженной интриганки. Малаиэрсан вздрогнул. «Не хочется отвечать… Находиться здесь… Сладкая недостижимая свобода… Как же вырваться из опостылевшей службы?!» Терзания маленькой рыбки в золотых сетях, добровольно заплывшей внутрь.
В руках Правительницы достаточно крючков, за которые можно потянуть, но она не упустит момента всадить еще один. Старые тупятся, зарастают грубым мясом, и не так эффективны.
— Что вы хотите? — прервал затянувшуюся паузу Малаиэрсан.
— Мне нужна Риина дель Мааре, — хищно протянула эльфа. Правительница чувствовала острую необходимость прощупать почву, стремительно ускользающую из-под ног. Лисардо свел общение к минимуму — возомнил себя самостоятельным, способным принимать ответственные решения. Перестал прислушиваться. Если он думает, что одна женщина может заменить другую — получит беспощадный урок. А девчонка… Либо она примет условия эльфы, либо будет избавлена от тяжкого бремени быть супругой императора.
Как удачно сложилось: что не выведает она, то разнюхает Малаиэрсан. Он великолепно умеет «сочувствовать» чужим бедам.
— Хорошо, — покорно согласился эльф. — Я могу идти?
Никто не подозревал в мальчишке-флейтисте искусного следящего, мастерски добывающего нужную информацию. Малаиэрсану были открыты все двери, в отличие от Высокой.
— Нет. Она скоро придет. Найди способ сойтись с ней поближе. Остальное ты знаешь, — распорядилась Правительница.
В этот момент хран сообщил о долгожданном визите. Малаиэрсан сосредоточился. Он не испытывал к Избраннице симпатии, но и зла не желал. Она никто для него. Всего лишь еще одна поломанная, в будущем, его стараниями, жизнь в череде десятков таких же.
Эльф рассматривал невысокую девушку, расположившуюся в кресле, подмечая детали облика, говорящие обычно больше, чем их хозяин. Темная просторная одежда, клинки на бедрах, сапоги на мягкой подошве для бесшумного шага. Хмурая складка между бровей — заботы. Нервные движения пальцев, теребивших непарную серьгу с аквамарином в ухе… Его работа сделана. Он знает, что стоит за этими простыми кусками золота и камня.
— И все-таки, я могу идти, Правительница, — эльф встал со своего места, — она — Творение, альвовская собственность. Думаю, Император ничего не знает об этом, — и, поклонившись, покинул залу, оставив ошеломленных женщин наедине.
— Объяснитесь! — резко потребовала побледневшая Риина.
— Конечно, но моя откровенность тебе дорого обойдется! — начала торговлю Правительница.
Сойварраш нагнал изменчивого через два восхода. Его появление стало для Олара сюрпризом, в буквальном смысле, свалившем с ног. Он слышал шумное дыхание приближающегося зверя. Команду остановиться. Тихие шаги. Узнал и не обернулся на шум. Но стоило возникнуть второму отражению рядом с его, как равновесие было потеряно. Олар с головой погрузился в ледяную воду, разбив на тысячи капелек лицо зеленоглазого эльфа. Вынырнув, спросил неуверенно и зло: