Ты будешь просить еще
Шрифт:
— Не вздумай, слышишь меня?! — Давид оказывается перед моим лицом. — Если я узнаю…
— Я и не собиралась, — отгоняю очередное наваждение, пришедшее на место страха и злости.
— Надеюсь, ты не совсем дурная. Садись в машину. Лекс уже заждался, — мужчина открывает передо мной дверь своего Aston Martin. Как только я убираю вторую ногу хлопает ею так громко, что стекло остается на месте лишь чудом.
Глава 37. София
Под громкую музыку мы доехали до клиники. Если бы я знала куда, побежала бы вперед. Мне все время кажется, что
— Ой, — прикрываю ладошкой рот замирая на пороге.
Наглая морда Лекса в синяках и ссадинах, костяшки на руках сбиты, торс забинтован.
— Привет, — сажусь на стул рядом с высокой койкой. Осторожно касаюсь пальцами покалеченной руки. — Ты как?
— Привет, Кись, — он пытается улыбнуться, но тут же морщится и из ранки на губе выступает капелька крови. Не сдержавшись, осторожно стираю ее пальцем, а затем засовываю его в рот облизывая. — Ммм, — тянет он. — Как сексуально, — Феликс даже в таком состоянии остается собой. — Да все нормально, не паникуй. Через пару недель выйду отсюда, и мы с тобой обязательно прокатимся. Я ведь обещал.
— Обещал, — не могу оторвать от него взгляда. Мужчины ничего не рассказывают, остается лишь смотреть и дико переживать.
— Так, я не понял! — возмущается Лекс. — И чего ты скисла? Я жив? Жив. Что тебе еще надо? Или ты расстраиваешься, что не добили? — смеются его глаза.
— Да иди ты, — так захотелось треснуть ему по голове, но по ней до меня знатно прошлись. Жалко стало.
— Я бы с удовольствие, Соф, — вздыхает с тоской. — Да не могу пока. Даже башку вот от подушки оторвать не могу. Бесит! — и я не сдержалась.
Провела рукой по его темным волосам. Он, как кот, ткнулся в нее макушкой. Погладила его, почесала ноготками слушая учащенное дыхание. Как же мало ему, оказывается, надо для счастья. Большой, грозный, вызывающий во мне трепет и страх мужчина в своей беспомощности оказался нежным и податливым на простые ласки.
Скользнула пальцами ниже, очертила скулу обходя ссадины, подбородок. Так захотелось провести по его пересохшим губам, а лучше поцеловать. Прямо вот так, в разбитые, с пятнами подсохшей крови.
— Я не помешаю? — мы все обернулись на приятный женский голос. В дверях палаты стоит симпатичная стройная девушка, на вид немного старше меня. — Боже, Лекс! — восклицает, разглядев побитого мужчину. — Я говорила, что когда-нибудь ты доиграешься, — игнорируя нас с Давидом она подходит к его кровати, гладит по волосам. Феликс дергается из-под ее руки и тут же стонет.
— Зачем ты здесь? — ледяной вопрос от моего ледяного мужчины.
— Ты нормальный? Мне как подруга сказала, что ты в больнице, да еще и в таком виде, сразу приехала. Ты же не чужой мне, — присаживается на самый край постели. — Лекс, не дури. Столько времени вместе. О тебе некому больше позаботиться. Я не могла бросить.
Она берет его за руку, нежно гладит, а Феликс больше не сопротивляется, просто смотрит на гостью
— Я пойду, — вздергиваю подбородок выше, чтобы никто не увидел непрошенной слабости. Какая разница, что я к ним чувствую? Очевидно, что между нами пропасть, которую никак не выходит преодолеть.
— Соня, — Давид перехватывает за руку, Лекс переводит взгляд голубых глаз на меня.
— Не трогай, — высвобождаю кисть, хватаю сумку и как ошпаренная выбегаю в коридор.
— Стой! — за мной следом выскакивает Давид, ловит у лифта, крепко прижимает к себе. — Между ними ничего нет, — зачем-то шепчет мне в волосы. Ритка его предала, он не простит.
— Какое мне дело? — пытаюсь оттолкнуть зеленоглазого гада.
— Сонь, — он тихо смеется, разворачивает меня лицом к себе, убирает с него влажные от непрошенных слез волосы.
— Я никому не нужна, — произношу неожиданно даже для самой себя.
— Ты чего, маленькая? Ну что за глупости? Откуда это в твоей голове? У тебя друзья, семья, мы…
— А толку?! — толкаю его в грудь. — У отца работа, у брата свобода, у Лекса девушка, у тебя… принципы! А я? Где здесь я? Меня нет в ваших жизнях. Я никому не нужна… Может, Эмину? — щурюсь, глотая очередной ком.
— Забудь о нем! — в его голосе прорезается сталь.
— Почему? Какое тебе дело? Ты…
Давид не дает договорить. Он жадно целует мои губы забирая себе каждый нервный вздох. Прижимает к стене у лифта, его пальцы больно сдавливают талию, жадный язык не выпускает из плена мой.
— Я не просила, — слезы высохли, губы горят и омуты его зеленых глаз утягивают на дно.
— А мне плевать, — усмехается, целуя снова и я отвечаю забывая, что мы вообще-то в больнице. Что там, в нескольких метрах от нас лежит покалеченный друг.
Мы растворяемся друг в друге, выплескивая все, что накопилось за последние дни. Его хриплое дыхание обволакивает и возбуждает. Прервав поцелуй, он упирается лбом в стену поверх моей головы, тяжело дышит и молчит.
— Ты мне нужна, — признается, как только к нему возвращается способность говорить. — И Лексу ты тоже нужна. Хочу, чтобы ты это помнила, чтобы не случилось, — Давид отходит, берет меня за руку и возвращает в палату. Брови Феликса взлетают вверх, а я неловко кусаю губы со вкусом горькой вишни.
Глава 38. София
— Дейв, надо же, — усмехается незнакомка. — Ты перестал трахать все, что движется и нашел постоянную подружку? — язвит она, изучая меня с ног до головы.
— Вон пошла, — рычит Лекс. — Дейв выведи ее отсюда, пока я не встал!
— Совсем не меняешься, — глубокий вдох. — С таким характером так и сдохнешь один где-нибудь на трассе в своей чертовой машине! — ее голос вибрирует, из красивых глаз катятся слезы, но мне ее совсем не жалко. Я видела, как ему было больно, когда между ними не сложилось. Вижу, с какой ненавистью Феликс смотрит на нее сейчас и мне самой хочется схватить ее за волосы и выкинуть отсюда.