Ты для меня?
Шрифт:
— И? Что тебя могло порадовать?
Леденящий душу смех Давыдова разрезал пространство. А признание — как выстрел в голову. Разрывными.
— Она не сказала, что любит тебя, как бы ты ни упрашивал. Это — раз! И она…не кончила. Это — два!
— Чего?
— Не довести до финала столь чувственную малышку?— Продолжал глумиться Герман. — Серьезно? Какой
— С*ка! — Яростно взревел Леонид, уже совершенно себя не контролируя. — Закрой свою пасть! Она меня любит. Меня! Иначе, не пошла бы против тебя, действуя, так открыто и нагло. Не рискнула бы всем, решившись на столь отчаянный шаг, ради нас. Меня выбрала, понимаешь? Простила, несмотря ни на что. Я сказал, что верну ее? Я ее вернул. Сама вернулась!
Вновь, гнетущая тишина, и следующий за ней, обманчиво мягкий вопрос Давыдова:
— Пытаешься сказать, что именно с помощью Леры…заполучил мой проект?
— А ты сообразительный! — Отозвался язвительно. — Но, мое солнышко хитрее, и талантливее. Провернула все так, что…Стоп! Нет. Я не это хотел сказать. Имел в виду…бл*дь, она здесь не причем!
— Ой, ли?
— Слушай, сюда! Если хоть волосок упадет с ее головы…
Запись закончилась. Оборвалась на середине фразы — очевидно, в тот момент Герман отключился, тем самым поставив точку в разговоре.
Почему?
Да потому что, как раз тогда в зал ворвался Логинов, и фактически подтвердил слова Лени!
Все встало на свои места.
Его поведение. Ярость. Странные взгляды. И желание свернуть ей шею.
Тяжело вздохнув, Лера стиснула ладони в кулаки. Не из-за праведного возмущения, либо гнева, затмевающего разум. Нет.
Просто пыталась заглушить внутреннюю боль, физической. Вот и впивалась ногтями в кожу, со всей дури. Она чувствовала себя грязной. Заляпанной, с ног до головы. Жалкой. Использованной, в конце концов.
Не отмыться! От подобного не отмыться.
Болезненный комок встал в горле. Из глаз готовы были хлынуть слезы. Девушка не иначе, как чудом, сдерживалась от истерики.
— Можно мне…присесть? — Прошептала, совершенно не доверяя столь сильно дрожащим конечностям.
Видимо, ее состояние довольно четко отпечаталось на лице, потому Герман без разговоров ринулся к ближайшему опрокинутому стулу, и довольно быстро поставил перед ней данный предмет мебели. Придерживая за талию, помог мягко на него опуститься.
— Ты как?
Хороший вопрос! Надо бы…подумать.
— Хочу сдохнуть!
Честность превыше всего.
— Лера! — Строго. — Даже в шутку не произноси…
— Хватит! — Закричала, захлебываясь отчаянием. — Я устала. Мне нечем дышать. Мне нечем крыть! Ясно тебе? Нечем!
Он молниеносным движением заключил ее лицо в свои горячие ладони, вынуждая смотреть только в глаза. Тонуть в тех «черных дырах».
— Да, плевать!
— Ты не понял. — Поспешила пояснить. — Все обвинения Лени в мой адрес…я ведь не смогу доказать свою невиновность! Ни твоим родителям. Ни твоему брату. Никому! Доказательств…их нет! Даже ты мне не…
— Расслабься. Я тебе верю! — Давыдов невесомым поцелуем коснулся дрожащих губ девушки, заставляя замолчать. Пробуждая в душе невероятный трепет. А потом, принялся порывисто зацеловывать глаза, щеки, скулы, превращая ее тело в мягкий податливый воск. — Верю, как никто другой. Прости, что изначально сомневался.
— Правда? — Настороженно, начиная заикаться. — Вот так…просто?
— Да.
— И не врешь?
— Нет.
Все! Это был предел для ее нервной системы.
От облегчения, разревелась, как дура последняя. Нуждаясь сейчас в родных объятиях, Лера бросилась ему на шею, и радостно всхлипнула, когда Герман крепко стиснул в ответ.
До невозможности полноценно вздохнуть. До хруста ребер.
— Тише, девочка. Успокойся. — Привычным жестом уткнулся в ее волосы. — Моя! Ты только моя. Слышишь?
— Твоя! — Вторила, заторможено. — Всегда.
— До гр*банного безумия боялся увидеть в твоих глазах подтверждение его слов! — Признался тихим проникновенным шепотом. — Клянусь, я убил бы тебя на месте, окажись все правдой.
Странно, но улыбка появилась на лице против воли, вопреки смятению, творившемуся в душе. Девушка поспешила стереть с покрасневших век, щек соленую влагу.
— Надо бы запомнить, что у тебя категорически запрещено воровать! — Глупо хихикнула. — А то, вдруг, в следующий раз не ограничишься погромом своего кабинета.
Черная бровь скептически взметнулась вверх:
— Так ты думаешь, что все это, — красноречиво обвел взглядом помещение, — из-за тендера?
Сердце надрывно толкнулось за грудиной, и пустилось в дьявольские бега.
А из-за чего?
Вспомнился недавний странный диалог мужчин. На что намекал Юртаев?
Нет. С сюрпризом-то все понятно — исключение из тендерной гонки.
Но, упоминался же еще и…
— О каком подарке шла речь?
Во взгляде Давыдова блеснула сталь. А улыбка напоминала больше хищный оскал.
— В качестве подарка, этот…урод прислал мне видеозапись, на которой ты…ему отдаешься.
Ее точно парализовало. Каменная глыба, ни дать, ни взять. Даже язык онемел.