Ты доиграешься, босс!
Шрифт:
Состроив брезгливую физиономию, Даймонд всплескивает руками.
— Да насрать на неё! Пусть катится в свою Италию или куда там! Мне плевать! Я остался жив, и это главное!
— Наверное, ты прав, — заторможено проговариваю, потирая пульсирующие болью виски и падая обратно на стул.
Даймонд усаживается напротив меня. Он подхватывает мою руку в свою ладонь и с тревогой в глазах изучает мое сконфуженное лицо.
Он то открывает рот, желая сказать что-то важное, то захлопывает. Его гложет что-то, и по этой причине я начинаю
— Малышка, я столько думал, но так и не понял...Как... как, черт возьми, ты к этому пришла? — с усилием выговаривает он, сжимая мою ладонь.
— К чему? — теряюсь я, хлопая ресницами.
— Стать киллером.
Я судорожно всхлипываю и неосознанно вырываю из его ладони свою руку.
Невыносимо совестно перед ним. И в глаза ему смотреть невозможно. В них я вижу себя монстром.
— Как... как ты понял? — беззвучно спрашиваю, пребывая в шоке.
— Твой дневник. Я прочёл его от корки до корки.
Полоротая! Какая же я дура!
Вот почему Даймонд преподнес мне такой странный букет. Это отсылка...
— Бо-о-о-оже! — корчусь и прячу глаза, накрывая их ладонями. — Если ты прочел всё, то должен был понять меня... Хотя бы немного. Страховка Алекса покрывала только часть операции, а она слишком дорогая. Нам с мамой было не по силам собрать такие деньги. А благодаря «Армагеддону» это стало реальным.
Он озадаченно кивает и некоторое время молча гипнотизирует стену в кухне. В его глазах таится тотальное непонимание и неприятие.
Должно быть, я омерзительная ему.
— Ума не приложу, как у тебя хватило духа. Убийство человека — не игра в кошки-мышки. Видеть чью-либо смерть уже само по себе пугающее зрелище, но, чтобы самому убивать — мне этого никогда не понять.
Боюсь представить его чувства в момент осознания. Вероятно, он был не столько шокирован, сколько раздавлен. Более чем уверена, что эта новость травмировала его до глубины души.
— Я противна тебе? — тихо всхлипываю.
Мой подбородок вибрирует. Я близка к тому, чтобы разреветься. Именно этого я и боялась. Я боюсь, что он разочаруется во мне. Что он не будет чувствовать ко мне ничего, кроме паскудного отвращения.
— Честно? Поначалу я возненавидел тебя. Я ненавидел тебя всем своим существом, пока не перечитал дневник еще на раз. Ты убивала только преступников. А смерть — это лучшее наказание для таких тварей, вроде тех, что были в твоем списке. В какой-то степени, я даже начал гордиться тобой.
— Ты шутишь? Тут нечем гордиться! Я убивала людей, Даймонд! Если бы я не узнала тебя получше, мне пришлось бы и тебя убить! — выпаливаю негодующе, ерзая на стуле.
— А вот тут я зашел в тупик! Как в этом списке оказался я? Я вроде бы не вхожу в группу преступников, — в задумчивости он потирает свой лоб.
— Оливия предложила за тебя огромную сумму денег. Вероятно, Омеге снесло крышу на этом фоне, и он согласился. Правда, всё же быстро передумал.
— Получается, за моё
В самоиронии ему сейчас нет равных.
— Так ты не сердишься на меня?
— Уже нет! Я приехал к тебе не затем, чтобы читать нотации.
— А зачем же ты приехал тогда?
Коварно ухмыльнувшись, Даймонд приподнимается из-за стола, подходит ко мне и протягивает свою руку ладонью кверху.
— Я приехал сюда за тобой! Без тебя в Лос-Анджелес я уже не вернусь, — его слова полны решимости и твердости, а моя голова полна тревожных мыслей. — Собирайся, малышка. Ты переезжаешь!
— Куда опять? — в удивлении мои брови ползут на лоб.
— Всё туда же! Только со всеми вещами и с «Ниндзя», если хочешь! — мило улыбается, вероятно, посчитав эту идею гениальной.
— Нет! Я не могу! — отпихиваю его руку, и он сразу же меняется в лице. Улыбка сходит, взгляд мрачнеет, а губы становятся плотной тонкой линией. — Что, если Оливия узнает?! Она же придёт в ярость! Что ей помешает повторно обратиться в "Армагеддон"?
В непринятии он складывает руки на груди и насупливается.
Я прекрасно понимаю его недовольства. Я разделяю их, и хочу нарушить обещания, данные Оливии. Однако я не могу подвергать опасности мужчину, которого люблю.
— Всё будет в порядке. Ты уйдёшь из «Армагеддона» и вернёшься в клуб. Если хочешь, конечно, — всем своим видом умоляет меня, что трудно от такого отказаться.
— Нет! Не так скоро! — наотмашь трясу головой, а дальше мой голос сходит на шепот: — Я останусь здесь. А, как только завершу последнее задание, вернусь в Джексонвилл, как и планировала.
— Погоди! Ещё одно задание? — с тревогой в голосе переспрашивает. — Зачем, Ассоль? Если дело в деньгах на операцию, то этот вопрос уже решён.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты так и не проверяла содержимое карты? — сердито наезжает, я отрицательно мотаю головой. — На счету вся необходимая сумма на операцию. Я всё предусмотрел.
Чувствую себя хуже некуда.
Он же всё для меня делает! На все готов пойти! А я не могу ему ничем ответить… Даже переехать к нему, как он того просит.
Что я за человек? Здравомыслящий слава богу... Это для его же блага.
— Даймонд, ты не представляешь, как я благодарная тебе, но у меня контракт. А согласно нему я не могу уйти, пока не выполню ещё одно задание, — я вынуждена отойти от него подальше, чтобы не наброситься и не разреветься в его объятиях.
Желание быть с ним тысячекратно превосходит желание расторгнуть контракт. Но я не могу позволить себе идти на поводу своих желаний.
— А-а-а-а! Как же дико это слышать! — вспылив, он отходит к окну, засовывает руки в карманы и просто смотрит на улицу. — Что мешает тебе переехать ко мне? Обещаю, мы будем ездить в Джексонвилл, когда пожелаешь! Хоть каждый гребаный день!