Ты, главное, пиши о любви
Шрифт:
Завтра в Москву.
20 октября
Москва
Марина – Юле
Юлька! Спасибо за компанию в день пушкинского Царскосельского и Люсиного лицеев. Ох, как бы понравилось Люсе все, что творилось в ее «Капцовке». Она туда приходила дважды в год – в мае и 19 октября. В прошлом году в День Победы Люся отправилась туда в последний раз. И я впервые сопроводила ее. Она с печалью оглядела пришедших выпускников-ветеранов, их было так мало. Каждый – бриллиант.
Люся нас познакомила.
– Качественный продукт, – он сказал. – Но у вашей дочери есть один недостаток – это написано на физиономии: моральная устойчивость.
– Пыль в глаза пускает! – мгновенно ответила Люся.
Ты, может быть, уже в пути, – тогда счастливо добраться, обнимаю, благодарю, огромный привет Але, Алексею и всем твоим.
29 октября
Москва
Юля – Марине
Марин, завтра уже уеду в свои поля на просторы к соснам, реке, животным, птицам. И мне хочется вам оставить побольше присутствия своего.
Итак, осенью 2007 года Марина получает в подарок:
бруснику лист – заваривать так же как чернику (залить кипятком и дать настояться в термосе. Полезно очень!)
мед липовый – светлый
мед лесной-луговой – потемнее (с полей и лугов Михайловского) клюкву (уже пересыпанную сахаром) – можно сразу есть, можно добавлять в чай или просто налить кипяток, размешивать – пить и фотографии, чтобы представить осень, которая и дарит Марине эти подарки.
3 ноября
Бугрово
Юля – Марине
Моя дорогая Марина! Спасибо за нашу прогулку под теплым дождем по Тверскому бульвару, за кофе с мороженным, за крышу дома Нирнзее в Большом Гнездниковском переулке, за Москву, которую нельзя не любить, если на нее смотришь вашими глазами.
А я опять в деревне. Аля принесла с огорода кочаны, выложила на стол из корзины, и тут же запахло дождем, хрустким капустным соком, кочерыжкой. Мы точили ножи для капусты, длинные, с чуть поржавевшими, как от лимонной кислоты, лезвиеми. Готово ли, проверяла Аля, щупая острие указательным пальцем. Из сеней потягивал сквознячок, по углам пылали янтарные тыквы, под яблоней в опустевшем саду были свалены старые, никому не нужные летние доски, осиновый, изогнутый дугою горбыль.
Законопачивали окна на зиму, вставляли вторые рамы. Вдруг Аля выбежала во двор, схватила охапку листьев и разбросала по подоконнику. Для красоты у нас всегда оставляют листья, ветки вереска и багульника, декоративные тыквы (полосатые), оранжевые фонарики от физалиса, листья брусники, мох (чтобы окна в мороз не запотевали). По подоконнику видно, как человек провел лето, чего достиг. И только потом вставляется вторая, зимняя, рама, ее подколачивают гвоздиками.
Маша законопатила оконные щели варежками.
Казалось, будто кто-то изнутри дома приложил ладони к стеклу.
Я говорю с Москвой, Аля и Маша молчат и слушают. Шагающий спутник в небе к нам ближе, чем Москва.
Теперь буду в декабре – приеду к маме на елку!
12 ноября
Ханты-Мансийск
Марина – Юле
Здравствуй, Юлька!
Выступаю в Ханты-Мансийске.
За мной перебежками следуют повсюду какие-то сумеречные тетушки из министерства образования, наводят тень на плетень и наступают на горло песне моей про туманные дали, пути-дороги и вечные странствия человека на этой прекрасной Земле.
Они завозят тебя в дальний поселок, откуда не знаешь, как выбраться, если послать их, например, к чертовой матери, берут за горло и требуют подписки, что я не стану соблазнять малых сих рассказами про «заграничные горы» (это о моих путешествиях в Горную Индию и Высокие Гималаи, восхождении на гору Фудзи, мечте о Мак-Кинли, Килиманджаро, Тянь-Шане, Памире, и, не приведи господи, о Кордильерах…).
Я человек жизнерадостный, вольный, и вдруг такая назойливая опека! Так что на сей раз Ханты-Мансийск вышел нахохленный.
То ли дело – лет двадцать тому назад! Когда представители коренных народов жаловались на свою судьбу, я спросила:
– Чем мы, писатели, можем вам помочь?
На что мне серьезно ответили:
– А вы родите нам одного ханта и одного манси!
14 декабря
Москва
Юля – Марине
Марин, привет! Кое-что между нами.
Ездила готовить для мамы подарки, у нее в конце декабря день рождения. Но речь не об этом. Просто хочу вам сказать, что помню наш с вами разговор в декабре прошлого года. Вы тогда еще раз напомнили мне радоваться тому, что на свете есть мама, просто – что она есть – и беречь.
Я, Марина, очень люблю свою маму. И люблю вас.
Об этом, собственно, и письмо.
И это наша мощная тайна.
2008 год. Зима
– О, Тимарх, о чем ты хочешь спросить?
– Обо всем, разве не все удивительно?
2 января
Москва
Марина – Юле
Юлька, радость моя, испеченный тобою хлеб теперь все вспоминают, звонят, изумляются – какой он был вкусный и сиятельный. Не пропало ни крошки!
Диски слушаю, вдыхаю бодрящие пары апельсинового масла.
Согласись, книга про лицей расцвела с воспоминаниями нашей Люси. И как хорошо, что нашлись фотографии ее одноклассников, с выпускного вечера ушедших на войну, которые она приготовила, да не успела отнести.
А главное – мы с тобой выбрали невероятный камень! Теперь вся наша семья подкидывает мне денег, чтобы я могла расплатиться с каменотесами. Я это отмечаю, торжественно объявляю благодарности, воспеваю.