Ты и Я - Сводные
Шрифт:
— Что? Это… Илья?
— Мой дом — твой дом. Ты — моя хозяйка. Черт, звучит как-то ванильно. — Усмехаюсь, боясь показаться совсем уж влюбленным идиотом.
Глава 35
Даша
Первое время с мамой мы не разговаривали. Я вообще дома ни с кем не разговаривала. Молча завтракала, молча ужинала, а порой и пропускала прием пищи. Деньги не просила, трубку не поднимала, о проблемах не докладывала.
Сперва Царев поддерживал мою злость, а потом начал говорить, что хватит играть в войну. Помирись, мол, с матерью. Меня это жутко бесило. Ведь она встала на сторону Бориса, в ее глазах мой любимый человек был монстром. Как могу с ней помириться, как могу снова общаться.
Мама также не оставляла попыток к примирению. Разговаривать пыталась, еду в комнату носила, несмотря на запреты отчима. Они стали чаще ругаться. Я слышала вечерами взаимные упреки, и когда доходило до повышенных тонов, засовывала наушники в уши. Хотелось исчезнуть.
Однажды я не выдержала и уехала к Илье. Он опешил, конечно, от столь позднего визита. Но выгонять не стал. Мне хотелось жить с ним, хотелось переехать к нему, но Царев категорично качал головой.
— Даша, я очень хочу быть с тобой 24/7, но ты же понимаешь, пока это невозможно. Толку тебе от мужика, который не может обеспечить и в случае чего подстраховать? Не руби с плеча. Дай мне время встать на ноги.
Каждый раз я обижалась. Создавалось ощущение что, он просто относится ко мне несерьезно. Потом я не выдержала и рассказала обо всем девчонкам с родного города. Они были в шоке, но поддержали Царева. Сказали, он рассуждает трезво. Может оно, итак, конечно, но у себя дома я задыхалась.
А двадцатого декабря мама потеряла сознание. Мы тогда перепугались жутко. Сразу забыла о своем байкоте и обидах. Просто хотелось, чтобы родительница поскорей поправилась.
В итоге мы снова начали разговаривать. Маме прописали постельный режим. Борис вдруг из злого ледяного дядьки превратился в заботливого мужа. Кушать начал сам готовить, в постель носить лекарства, даже какого-то массажиста нанял. Зачем, я так и не поняла. Дышать стало легче.
Мама была рада, я, если честно тоже. Да и Царев радовался. Сказал, не стоит брать с него пример. Общаться с родителями — штука важная.
За два дня до Нового года мы с мамой разговорились по душам. Тут-то я ей все и вывалила от «А» до «Я». И про спор, и про гадости в школе, и про то, как Илья за меня заступился. Глаза родительницы с каждым фактом расширялись все больше и больше. В какой-то момент она вообще выдала, что напишет на нашу школу в министерство образования. Где глаза учителей. Чем занимаются, куда смотрят. Злилась, возмущалась, но в итоге, кардинально поменяла мнение о Цареве.
— Какой он все-таки… — выдала она в конце.
— Да, — улыбнулась я. — Классный, скажи?
— Классный, — кивнула мама. — Я так виновата перед ним и перед тобой. Дашенька, прости меня, пожалуйста.
— Да ты чего, плачешь что ли?
— На учителей ругаюсь, а сама? Занята была собой, что не видела, как моей дочке плохо. И на Илью гадости думала. Я так виновата.
Мама расплакалась, пришлось утешать ее. И это был самый лучший момент за весь год, между нами. Мы обнимались, я вновь ощутила себя нужной.
Новый год решила справлять с Ильей. Сообщила об этом дома, и плевать, кто там против. Хотелось просто быть рядом с любимым мужчиной. Даже подарок ему купила. Вернее себе. Ну в общем, нам.
За все время, что мы были вместе, дело до интима так и не дошло. Хотя я ощущала, как Царев возбуждается. Сложно было не почувствовать. Но он всегда останавливался. Будто давал мне время. Смиренно ждал. Я тоже ждала. Хотелось волшебства. Ну и чем Новый год не волшебство?
Квартиру его украшали мы вместе. Поэтому романтическая атмосфера была обеспечена. Ужин я сварганю. Дело оставалось за малым — бельем. Стыдно, конечно, о таком думать. Но в то же время упоительно. Сама мысль, что мы будем лежать голыми вдвоем под одним одеялом, заставляла смеяться, краснеть и испытывать какую-то безумную эйфорию.
Тридцать первого Илья взял смену на работе. Потому что повышенная ставка, и точно хорошие чаевые. Поэтому времени у меня было предостаточно. Но со своими мыслями я даже сосредоточиться толком не могла. Волновалась, нервничала. Все представляла этот момент, и едва не падала на пол. Безумие какое-то.
В итоге наготовила столько, что на целый табор хватило бы. Успела и голову помыть, и белье свое новое ажурное надеть. Платье выбрала то самое, которое в прошлой раз Царев забраковал. Позже он сознался — в нем я выглядела слишком сексуально. Поэтому выбор и пал на него. Волосы завила в легкие кудри, глазки подкрасила, губки тоже. Духами побрызгалась.
В одиннадцать ночи в дверь позвонили. И я на крыльях любви полетела встречать Царева. Он, конечно, опешил. И букет роз, который держал в руках, чуть не упал на пол.
— Это мне? — радостно воскликнула, рассматривая белые шапки с розовыми окантовками на лепестках.
— А это… — обвел он взглядом. — Мне?
— Красивая? — улыбнулась, а затем и покружилась перед ним, играя бровями.
— Соблазнять меня собралась?
— Думаешь получиться?
— А что ты раньше не сказала? Я бы вообще послал работу к черту.
— Сочту за комплимент.
Царев всучил мне букет, чмокнул в щеку и скрылся в душе. Ну, а я в волнительном ожидании пыталась себя хоть чем-то занять. Цветы поставила в вазу, салат помешала, стаканчики протерла.
Минут через двадцать, Илья вышел. В домашних шортах. Ох, я едва оторвала взгляд от его рельефной груди и кубиков на животе. Так и хотелось подойти, провести пальчиками.
Потом он, правда, накинул майку и уселся за стол.
— Женушка моя любимая, — вдруг выдал Царев, рассматривая стол. Впервые, он называл меня так. Естественно, я смутилась. — Зачем столько еды? Мы кого-то в гости ждем?