Ты и Я - Сводные
Шрифт:
— Извини, что поспешно сделала выводы о тебе и… в общем, я виновата.
— Да нет, это я дурак. Вспылил. Да и выкинуть надо было к чертям эту кофту. Знаешь, а давай вместе избавимся от нее? Сожжем? Или…
Глаза Царева переливаются в тусклом свете комнаты. И я решаюсь на самый неожиданный для себя шаг — поцеловать его. Потом договорит. Если сейчас же не коснусь его губ, кажется, сойду с ума.
Обхватываю Илью вокруг шеи и притягиваю к себе, забывая обо всем на свете. По спине стаей пробегают мурашки, в животе порхают бабочки,
* The Weeknd — Die for Youперевод песни взят с сайта: www.amalgama-lab.com
Глава 33
Засыпаем мы в обнимку. Просто, потому что невозможно оторваться друг от друга. Хотя я переживаю, вдруг мама случайно нагрянет или Борис. Но Илья закрывает дверь за замок, залазит под мое одеяло и твердо заявляет, что никуда он не пойдет. Я, конечно, немного теряюсь от его напора, но Царев руки не распускает. Все в меру дозволенного. Ну а полежать часок другой на его груди, разве от такого можно отказаться.
Утром в шесть утра бужу Илью, и практически силой выгоняю из комнаты. Однако он даже в сонном состоянии умудряется сопротивляться. Милый до ужаса. И отпускать-то не хочется. Но родители есть родители. Увидят, по головке не погладят.
Спать сама уже не ложусь. Какой тут сон? Все мысли только про Царева, а губы до сих пор полыхают от страстных поцелуев. Сколько мы целовались? В который час уснули? Мы вообще спали-то? Боже! От воспоминаний щеки так и полыхают, а улыбка не спадает с лица.
Кажется, у моего счастья есть имя, запах, я даже знаю его адрес. Безумие какое-то. Но такое приятное безумие.
В семь просыпается мама, а после нее и Борис. Идут в душ по очереди, затем на кухню. У меня тут, к слову, уже блинчики готовы. Запах стоит по полной программе. Не хватает только людей за столом, но судя по часам это поправимо.
— Ого, — удивляется мама, рассматривая скатерть самобранку. — У нас какой-то праздник?
— Бессонница, — вру, а сама не могу перестать улыбаться.
— А так и не скажешь, — усмехается родительница. В ответ лишь пожимаю плечами. Однажды придется сознаться, что у нас тут любовь под одной крышей. Но не сейчас. Для этого нужно храбрости набраться. С этим пока что туго.
— Доброе, — сухо здоровается Борис, усаживаясь за стол. — Сегодня какой-то особый повод? — удивляется отчим. Да уж, не часто я готовлю.
— У Дашки бессонница, — отвечает за меня мама. К счастью, дальше Борис не пытает, просто молча начинает завтракать. Я тоже сажусь. Однако то и дело поглядываю на дверь, да на часы. Ильи до сих пор нет. Сопит там в тряпочку. Разбудить бы его, да будет странно это выглядеть. Жаль, конечно. Эти блинчики я больше ему готовила, чем всем остальным.
В половину восьмого понимаю, надо идти в школу. Царев может спокойно прогулять урок, а то и два, а то и целый день. Мне такой роскоши не светит. Поэтому прощаюсь с семейством и ухожу на занятия.
На улице вроде солнечно, но октябрь все же не сентябрь. Ветерок прохладный, небольшая сырость. Хочется солнца, а лучше весну.
До школы добираюсь на автобусе достаточно быстро. Вот только у самых ворот натыкаюсь на Сашу с Игорем, а если уж совсем приглядеться, то можно заметить рядом Нату с Маринкой. Они о чем-то разговаривают, однако никакой радости на лицах нет. Все как один хмурые. Заприметив меня, замолкают. Даже шаг назад делают.
Я и сама теряюсь. События минувших дней пролетели вспышками перед глазами, хотя сердце больше не ноет, там лишь осадок. Романова смотрит прямо на меня, и от этого ее взгляда по телу мороз пробегает. Кожа будто льдинками покрывается. Мы стоим в метрах пяти друг от друга. И только сейчас я начинаю понимать, почему человек, которого я считала другом, неожиданно отдалился.
Илья. Вот ответ.
Прикусываю губу. Нужно подойти, поздороваться. Все же когда девчонки заволокли меня в туалет, Наташка не бросила, наоборот заступилась. Разве не в таких ситуациях познается дружба?..
Делаю шаг через силу, затем еще парочку. И возле ворот останавливаюсь. Поднимаю голову, а у самой ноги трясутся. Не знаю почему.
— Привет, — глухо произношу, пытаясь разглядеть в глазах бывшей подруги хоть какой-то огонек.
— Привет, — холодно отзывается Ната. — Пойдем, Марин?
— Наташа, мы… мы можем поговорить? — выдавливаю из себя каждое слово. А ведь она была его девушкой. Он обнимал ее, также как и меня. Целовал. Шептал всякие глупости на ухо. Только она почему-то отвернулась от него, как и вся школа в тот день отвернулась от меня.
— Зачем?
— Нат, — едва слышно говорит Сашка.
— С девушкой Ильи Царева общаться нет никакого желания. Уж извини, Лисицына.
— Н-но… — не успеваю ничего сказать, да и какие тут могут быть аргументы. Романова резко разворачивается, уходит с гордо поднятой головой. За ней следом и Маринка с Игорем. Только Беляев почему-то продолжает стоять. Смотрит то на меня, то куда-то вдаль.
Наверное, она вот также запросто и от Ильи отвернулась. От людей вообще легко отворачиваться. Взял и ушел. А человек пусть себе карабкается. Если бы при знакомстве на каждого такого вешали табличку, жить было бы проще.
— Иногда нужно сделать шаг назад, чтобы увидеть, кто останется с тобой, когда все начнется катиться к чертовой матери. — Разрывает тишину вдруг голос Саши. Его мрачный тон, и глаза полные тоски заставляют сглотнуть ком в горле. Я все еще не понимаю, как можно было поспорить на человека, как можно играть с чувствами других. Это мерзко. Это подло. Но вот стоит он напротив и создается ощущение, будто мы просто однажды друг друга не поняли. Будто я просто упала в лужу, а он вместо того, чтобы пройти мимо, зачем-то подал мне руку.