Ты и Я - Сводные

Сью Ники

Накидываю уже в который раз одеяло на голову, вздыхаю и думаю, вряд ли получится уснуть, как раздается легкий скрип. Это дверь в мою комнату отзывается хрипом. Затем легкое шуршание и шаги. Я закрываю глаза, стараюсь не шевелиться, но все же любопытно. Сердце колотит взволнованно, пальцы на руках леденеют.

Шаги сначала у входа в спальню, затем достигают и меня. Опять шуршание. Прищуриваюсь, но под одеялом даже силуэта не распознать. Может мама зашла? С другой стороны, в час ночи? Что ей делать у меня в такое время.

И тут мой светильник резко тухнет. Страх моментально накатывает,

силой заставляет высунуть нос, найти хоть какой-то лучик света. Скидываю одеяло, поднимаюсь, оказываясь в сидячем положении. Но все тревоги меркнут… ощущение, будто в комнату ворвалась магия.

Разноцветные огоньки переливаются на потолке, словно маленькие светлячки в лесу. Интуитивно поднимаю ладошку перед лицом и замечаю, как волшебные зайчики пробегаются по коже. Улыбка сама тянется на лицо.

— Надевай, — слышу знакомый голос. Опускаю руку и замечаю Илью. Он усаживается напротив меня и протягивает беспроводной наушник.

— Зачем? — теряюсь немного от всей это неожиданности.

— Быстрей, — командует.

— У тебя… — замечаю ссадину возле его губы.

— Давай же, — настаивает он. Беру наушник, а оттуда разлетаются те самый строки.

I'm findin' ways to articulate

Я ищу способы, чтобы выразить

The feeling I'm goin' through

То чувство, которое испытываю,

I just can't say I don't love you

Я просто не могу сказать, что не люблю тебя,

'Cause I love you, yeah

Ведь я люблю тебя, ага.

It's hard for me to communicate the thoughts that I hold

Мне тяжело передать мысли, которые я держу в себе,

But tonight I'm gon' let you know

Но сегодня ночью, я ими поделюсь с тобой.

Let me tell the truth

Позволь мне рассказать правду. *

Я смотрю на него, в его изумрудные глаза, и понимаю — тону. Таю рядом с ним. И слов не нужно. Просто быть вот так рядом. Ощущать взгляд Ильи на себе, вдыхать его запах. Даже если он меня не любит, даже если я на втором месте. Быть с ним — это уже подобно чуду.

— Вот, — Царев вытаскивает из-за спины бумажный самолетик. Кладет его передо мной и ждет смиренно. В ушах все еще играет The Weeknd, над головой парят звезды, а мы сидим друг напротив друга, и мне безумно хочется плакать. Сердце так тянется к Илье, как ненормальное.

Дрожащими руками разворачиваю бумагу. Не сразу понимаю, что там написано. Все же очень темно. Но когда разбираю содержимое, замираю. Поднимаю глаза на Царева, затем снова смотрю в текст, потом опять на Илью. А он все ждет. Наверное, так Хатико не ждал, как ждет сейчас парень, о котором я мечтаю.

— Что это? — почти шепотом спрашиваю.

— Мой страх, — также тихо отвечает Царев.

— А толстовка? — боюсь, но все же произношу эту фразу. Сжимаюсь вся, прикусываю край нижней губы.

— Помнишь, в младших классах ходил стишок один? Про то, что, если чайку придает море, она разбивается о скалы. Однажды я решил, что любовь подобна морю для меня. Глупо, конечно, было полагать такие вещи в пятнадцать лет. Но это было впервые, когда я захотел попробовать настоящих отношений. По-взрослому. В итоге ничего не вышло. Я ревновал Нату часто к Сане, и к другим. Она и повод давала. Меня это все бесило знатно. Мы ругались. В ее глазах я постоянно падал. И тут это видео… Беляев же его выложил специально. Он любил Наташку, а она выбрала не его.

— Саша любил Наташу? — перебиваю, потому что удивлена сильно.

— С садика или чет такое. Они лучшими друзьями были. Ну… и тут это видео. Я думал, она не поверит. Вот ты же не поверила? Хотя знала меня меньше. А она поверила. Пришла ко мне и сказала, что с нее хватит. Уж этой выходки простить не сможет. Короче бросила меня, с гордо поднятой головой. Меня это знаешь… так задело. Нет, не потому что она меня бросила. А потому что я привык держать всех на расстоянии вытянутой руки. И впервые решил попробовать опустить руку. Было страшно, и в то же время интересно. Казалось, снял броню. Улыбаешься и думаешь, а мир не такое дерьмо. И люди не такие конченные. А потом получаешь удар в спину. Так больно было осознать, что кто-то, кому ты доверился, может запросто отвернуться, запросто кинуть камень по ногам. Я эту толстовку и не носил ни разу, Даш. Просто каждый раз смотрел на нее и напоминал себе — никому не верь. Никого не подпускай близко. Люди имеют свойство ломать других людей.

— Что изменилось сейчас? — чуть придвигаюсь к Илье. Он сидит по-турецки, а я поджимаю ноги к телу, пряча часть себя под одеялом.

— Появилась ты.

— Я? — моргаю часто, потому что не верю услышанному. Как будто сплю, как будто не со мной все это происходит. Сердце стучит лихорадочно, и хочет большего, хочет к Илье. Да что уж там, мне правда безумно хочется обнять его, уткнуться в любимую мужскую грудь, никогда не отпускать.

— Даш нам шанс, м? Мой страх — потерять тебя, Даша. — Царев тянется к моим рукам, переплетает наши пальцы, а я смущаюсь до самых кончиков волос. Опускаю голову, не могу сдержать слез. Не могу сдержать всхлипа.

— Эй, ты чего? — тревожится Илья, а затем наклоняется и обхватывает мое лицо ладошками.

— У тебя рана на губе, — хлопаю ресницами, все еще никак не могу прийти в себя. И счастлива, и плакать охота.

— Чу-чуть по геройствовал. — Шепчет почти мне в губы.

— Где ты ночевал?

— В КПЗ или как оно там называется. Короче, то еще местечко. — Усмехается Царев.

— Ч-что? В полиции?

— Я соскучился, — переводит неожиданно тему, все еще продолжая нагло скользит по мне взглядом. Мы так близко. А от дыхания Ильи у меня начинают покалывать губы. Хочется наклониться, хочется снова вкусить его сладость.