Ты и я

Чудная Алиса

– Ну что же, – наконец произносит она, когда тишина становится невыносимой. – Если это обдуманное взрослое решение, то я не против. Но у меня есть несколько условий.

– Каких? – с облегчением выдыхаю я.

– Ты подумаешь над тем, что в твоей жизни должны присутствовать не только книжки.

– То есть? – удивленно переспрашиваю я.

– То есть ты обещаешь мне сейчас, что найдешь себе хотя бы парня, – кивает мама.

Я поднимаюсь с кровати и обхватываю себя руками.

Эх, мам, есть у меня парень,

понимаешь? Есть. Только как сказать тебе об этом – я не знаю. Как и не знаю, какие слова подобрать, чтобы объяснить свою странную реакцию на Матвея.

– Хорошо, – говорю я. – Обещаю, что найду себе хотя бы парня.

Наверное, так лучше. Сейчас я перееду, а мама погрузится с головой в свои любовные приключения. Возможно, про меня и это глупое обещание забудет. А если нет, то я найду способ выкрутиться. Я обязательно что-нибудь придумаю.

Обойдя постель, я подхожу к окну. Отдергиваю занавески, чтобы в комнату проникал дневной свет и беру маленькую лейку полить цветы, которые стоят на подоконнике. Справившись с этой нехитрой задачей, долго смотрю вдаль, думая о Матвее, пока мамин возглас не возвращает меня в реальность.

– Вот идиот, – качает головой мама, брезгливо держа в руках разноцветный носок. – Куда нужно было так торопиться, чтобы забыть надеть второй носок?

Я пожимаю плечами, присматриваясь к маминой находке. Этот носок… где-то я уже подобные видела… Только бы вспомнить где!

И память услужливо подсовывает фрагмент из недавнего прошлого.

Был на редкость пасмурный день. Нас с Тёмой пригласили в гости отмечать двадцать второй день рождения Лёши – одного из друзей моего парня. Когда Артём снимает кеды, я едва сдерживаю смех. На его ногах цветное безумие.

Тёма, заметив мой взгляд, шевелит пальцами на ногах и поясняет, что эти носки ему выбирала сестра. Хотела пошутить, но ему пришлись по вкусу. Необычный принт представлял из себя яркие желтые рожицы на темно-зеленой ткани…

Воздуха становится мало. Я делаю несколько больших шагов и наклоняюсь, чтобы поближе рассмотреть причудливый рисунок.

На темно-зеленом фоне нарисованы яркие желтые смайлики…

– Кину в стирку, потом заберет, – продолжает мама как ни в чем не бывало. – Слишком он дорожит этим безумием. Сестренка подарила.

– Как зовут твоего нового… парня? – хрипло спрашиваю я.

Перед глазами темнеет. В висках стучит кровь, и мне кажется, что я слышу этот стук. Даже не стук – грохот. Натянута, как струна в ожидании ответа, и не могу понять, почему с каждой секундой все трудней дышать.

– Это имеет значение? – удивленно переводит взгляд на меня мать. – Ты бледная, Вар! Тебе плохо?

– Как зовут твоего чертового парня? – повторяю я, каждое слово буквально выдавливая из себя.

Мама в недоумении, но мне плевать. Я уже знаю ответ…

И этот ответ меня выбивает из колеи.

– А

хочешь, я вас познакомлю? – вдруг говорит мама. – Давай так, как только ты находишь парня, я тебя знакомлю со своим. Ты согласна?

Медленно киваю, чувствуя покалывание в руках и ногах, словно те онемели и не желают больше слушаться хозяйку.

Что это? Новая форма издевательств или тонкий намек на то, что пора что-то менять?

Но больше всего меня поражает предательство Артёма. Оно бьет наотмашь по лицу в моем сознании – по щекам текут непрошеные слезы.

Мама продолжает что-то щебетать, не замечая того, что творится со мной. Мне кажется, что ее не волнует вообще ничего, кроме ее личной жизни. Она так беззаботна, улыбается, то и дело поправляя волосы. Или мечтательно замирает, касаясь пальцами губ, проводя по ним, очерчивая контуры. И я на миг закрываю глаза, представляя, как Артём… мой Артём касается ее обнаженных плеч или кладет ей руки на талию, притягивая к себе для поцелуя…

Открываю глаза и резко вылетаю из комнаты. Меня мутит, и голова кружится от мыслей, кружащих стаей черных воронов.

Тут же задумываюсь о том, о чем сразу не подумала в кофейне. Выходит, Тёма вчера был здесь. И, черт возьми, это настолько убого звучит, что даже смешно становится в какой-то степени.

Пока мой парень спал с моей матерью, я ночевала в одной квартире с его лучшим другом.

Не замечая ничего вокруг, я застываю посреди коридора, а после сгибаюсь пополам от хохота. Я не знаю, что происходит со мной и почему я смеюсь, когда больше всего на свете хочется выть, стучась головой об стенку. Но я смеюсь. И продолжаю смеяться даже тогда, когда мать выходит из комнаты и встревожено смотрит на меня.

Прихожу в себя лишь тогда, когда она касается моего плеча. Вздрагиваю, как от хлесткого удара плетью, который обжигает кожу, и отшатываюсь в сторону. Невысказанные слова стоят комом в горле и никак не определятся, как им дальше быть: выйти наружу или же навсегда остаться внутри.

– Ты в порядке? – обеспокоено спрашивает мама, вновь протягивая руку, чтобы теперь коснуться моего лица.

Делаю шаг назад, одичало глядя на нее, словно желаю передать ту боль, которая съедает мое сердце изнутри.

– Мне нужно на воздух, – хрипло выдыхаю. – Я вспомнила, что кое-что забыла купить.

Не дожидаясь ее ответа, разворачиваюсь и бегу в сторону входной двери. Обуваюсь, нервно дергая непослушными пальцами шнурки, после чего хватаю с вешалки куртку и, от души хлопнув дверью, вылетаю наружу.

Злость гонит меня, дышит в спину, словно желает догнать. А я не хочу так просто сдаваться в ее плен. Сейчас я больше всего хочу успокоиться, прийти в себя и снять груз с души, который тяжелым камнем тянет ее на самое дно, куда не пробиваются лучи солнечного света.