Ты исчезнешь с рассветом, Кувшинка
Шрифт:
========== Когда ветер срывает листья с ветвей, не роняй напрасно слёзы, мой мальчик. ==========
Говорят, люди живут в наших мыслях. Если ты со мной даже так — я счастлива.16 декабря, 1982 г.
Несколько часов проведя в неподвижной позе, рассматривая колдографию, спрятанную за стеклом рамы, Джеймс Поттер мыслями находился в воспоминаниях прошлого, не слыша радостных возгласов сына, когда Сириус, посадив трёхлетнего Гарри себе на плечи, принялся бегать с ним по гостиной, чудом обходя препятствия в виде журнального столика и Вики. Девушка в костюме Инквизитора, сидела на ковре подле дивана, с улыбкой наблюдая за хохочущим крестником и мужем. С колдографии на Джеймса глядела красивая рыжеволосая ведьма, укачивающая капризного сына на руках, а подле неё находился широкоплечий паренёк, обнимающий ее за талию. Это было их первое Рождество, которое они провели с семимесячным Гарри. Никогда за свою сознательную жизнь, Джеймс не чувствовал себя
Лили Поттер ценой своей жизни, сумела спасти каждого ребёнка, в тот момент находившегося в детском отделение больницы, а сама осталась под завалом каменных плит, похоронивших ее заживо.
Сириус тряхнул головой, состроив рожицу крестнику, сидевшему на коленях Виктории. После кончины Лили, Вики приняла решение: перебраться в дом брата, дабы не оставлять его одного. Флимонт, оставшийся жить в Коукворте, часто навещал детей, порой давая сыну советы по воспитанию Гарри, хотя с этим отлично справлялась Ирмина Поттер, заделавшаяся нянькой без зарплаты. Своего правнука женщина любила всей душой, потому и перебралась из Сан-Марино в дождливый Лондон вместе с Альфардом Блэком. Впрочем, Джеймс никак не отреагировал на ее переезд. Он всего себя отдавал работе и сыну, нуждающемуся в нем сильнее, чем раньше. Хуже всего было по ночам, когда Гарри просыпался в слезах, зовя маму, которая не споёт ему колыбельную, развеяв ночные кошмары; не поцелует в лоб перед сном, пообещав всегда быть рядом. Как бы больно не было, но Джеймс взял себя в руки, чтобы жить не столько ради себя, сколько для сына. У Гарри вся жизнь впереди, кою Джеймс намеревался раскрасить яркими красками и не допустить того, чтобы сын пережил то, через что пришлось пройти ему в детстве.
Друзья поддерживали Сохатого, пусть он и был бы рад, порой не слышать их голосов, не видеть лиц. В редкие дни, когда все валилось из рук, Джеймсу — блистательному мракоборцу, хотелось закрыться от всего мира и никого к себе не подпускать, порой даже Вики, опекающую брата похожу душного отца. В данный момент Римус жил на Севере с Катериной, не имея ни малейшего желания возвращаться в Лондон, чему Джеймс, честно говоря, был рад, ведь обида, в прошлом нанесённая другом, никуда не исчезла. Говорят, что время лечит. Видимо, с жизнью Джеймса дела обстояли иначе. Северус занимался воспитанием Николаса, по возможности навещая Поттеров. Быть может, он, как и Джеймс, не мог смириться с кончиной Лили, ещё до Хогвартса ставшей для него лучшим другом, однако при встречах храбрился. Бродяга, чуть ли не поселившийся в доме друга следом за Викторией, пропадал на собраниях Пожирателей в поместье Реддла, возвращаясь к ночи, если повезёт. В свою очередь Виктория — сестра-близнец Джеймса, практически жила в Министерстве магии, являясь живым щитом для Гарольда Минчума, в каждом видевшего предателя. Регулус так и вовсе сделался тенью Дамиана, вместе с ним участвуя в заданиях Ордена Феникса. А Флимонт почти не говорил, стараясь держаться поодаль от сына, недавно потерявшего жену, хоть и лучше каждого понимал: каково это, когда смерть забирает любимого человека.
Большую половину дня Джеймс чувствовал себя одиноким, всеми покинутым, воспринимая стены родного дома за клетку, коей он сам лично огородил себя от окружающих. Никаких тебе вылазок в Лютный переулок с Бродягой; никаких прогулок по ночному Лондону под ручку с Викторией; никаких ужинов в тёплой гостиной, в компании семьи и друзей. Смерть, забравшая Лили, разрушила его мир, уничтожив ростки, погубив почву, лишив его солнца с небом над головой. Джеймс не ощущал ритма жизни, живя, скорее существуя так, словно он находится в немом черно-белом кино без субтитров, а сценарий ему не выдали. Все те вещи, которые имели значение буквально несколько месяцев назад, — утратили свою ценность. Ничто не радовало. Ничто не унимало боль, тисками сковывающую грудную клетку при малейшем вздохе. Кровоточащие слезами раны, нанесённые Судьбой, затягивались только тогда, когда Джеймс находился рядом с сыном, чего он, к сожалению, делал нечасто из-за занятости в Министерстве. Несомненно, иногда бывало тяжело смотреть на свою маленькую копию с глазами Лили.
Он намеренно засиживался допоздна на работе, чтобы узнать имена тех, кто повинен в смерти его любимой, а уж затем отплатить им той же монетой. Однако о своих планах Джеймс не распространялся.
— Сынок, — из кухни вышел Флимонт с чашкой крепкого кофе. — Поешь, тебе нужны силы.
Джеймс хотел возразить, но для этого пришлось бы заговорить. Молча поднявшись с дивана, он шаткой походкой, понурив голову, поплёлся к кухне, в отвращении скривив губы, когда случайно, против собственной воли, взглядом зацепился за пиалку с миндальным печеньем. Лили его любила. Виктория проводила брата печальным взглядом, не понимая, какую боль он испытывает. Одно она знала точно: сейчас его дёргать не стоит, Джеймсу нужно время на то, чтобы пережить
— Мерлин, когда этот кошмар закончиться?
Уперев ладони в стол, Джеймс задышал чаще, про себя считая до семи. Три. Пять. Семь. Слабину он давал лишь в памятные даты, но каждый день, проведённый с Лили был для него праздником. Скупая слеза скатилась по скуле вниз к горлу, спрятавшись за воротником рубашки, застегнутой на разные пуговицы. Ему нельзя быть слабым, нельзя поддаваться унынию. Точно не тогда, когда каждый день может стать последним в связи с нынешней политической ситуацией. В день похорон любимой жены Джеймс Поттер под покровом ночи, поклялся сам себе: найти и наказать каждого, кто участвовал в нападение на Мунго. И он не успокоится, пока не добьётся справедливости, отмщения. Возможно, Лили не одобрила бы решение мужа, однако ее здесь нет. Люди Грин-де-Вальда устроили теракт, погубив не только Лили, но и многих тех, кто был рядом с ней в тот день.
Непрошенные воспоминания накрыли с головой, кои Джеймс не первый день старательно гнал от себя, — захлестнув в водоворот рвущей душу боли. Он пошатнулся, словно ему меж рёбер всадили нож. До боли в висках зажмурив глаза, Джеймс издал полузадушенный всхлип. Пестрые пятна заплясали перед глазами, напомнив, как Джеймс, точно обезумевшей, три дня и три ночи, почти без передышки, разгребал завалы Мунго, не отчаиваясь найти жену живой. Когда был виден просвет, свидетельствующий о том, что Поттер и отряд мракоборцев двигаются в верном направление, надежда возродилась в груди Джеймса. Затем время пришло всепоглощающей боли. Он рыдал, захлебываясь слезами, прижимая тело Лили к груди. Не нужен был рентген, чтобы почувствовать переломанные ребра, позвонки. В момент смерти Лили Поттер находилась на третьем месяце беременности. В конце декабря, под Рождество, у них бы родилась дочь.
Подлетевшая к окну сова, клювом забила в стекло, давая понять, мол, парень, а ну впусти меня, я с письмом. Как и ожидал Джеймс, послание было написано одним из родителей тех детей, которых спасла Лили, пожертвовав своей жизнью. Они писали часто и писали много, сочувствую вдовцу. Лили всегда такой была, ещё с Хогвартса. Счастье других она ставила превыше своего. И вот к чему привела ее жертвенность. Другого не следовало ожидать от той, кто с пятого курса мечтала связать свою жизнь с медициной, спасая тех, кто нуждался в помощи. Свою миссию она выполнила на ура, оставив мужа вдовцом, а сына без матери.
— Сохатый? — голос Сириуса звучал хрипло.
Махнув рукой на лучшего друга, Джеймс поспешил скрыться в своей комнате. Поднявшись вверх по скрипучей лестнице, он юркнул в свою спальню. Спиной прижавшись к двери, он через нос втянул пряный запах благовоний. Лили любила ароматизированные свечки, и после ее смерти, в комнате, отныне принадлежавшей отцу и сыну, стало их в разы больше. Джеймс до дрожи боялся, что запах ее парфюма со временем выветрится, поэтому покупал любимый флакон духов Лили, перед сном рассеивая флер ее парфюма на подушки. Penhaligon’s Peoneve.{?}[Туалетная вода для женщин. Производитель — Британский парфюмерный дом Penhaligon’s (рус. Пенхалигонс).]Цветочный аромат пионов и роз впитался в кожу Поттера, а ему этого было мало. Засыпая, он чувствовал, что Лили рядом и пусть это было всего лишь самовнушение. Усталость, снежной лавиной, обрушилась на Джеймса, за ручку доведя его до постели, где были смяты простыни, а одеяло засунуто в пододеяльник неправильно. Видимо, заправлял он постель второпях. Стоило голове коснуться подушки, как веки мужчины дрогнули.
Джеймс мечтал провалиться в негу сна, чтобы забыться в грезах, потому что там, в чертогах разума, когда мозг воспроизводит сюжеты снов, Джеймс мог встретить Лили. Мог обнять ее, обцеловывая веснушчатые плечи. Мог прильнуть к ее губам, наверняка почувствовав вкус персиков. Мог запустить пальцы в рыжие кудри, бронзой переливающиеся на солнце. Он мог бы говорить с ней часами или сидеть в глухой тишине, переплетя пальцы их рук. А к концу, когда маггловский будильник вот-вот даст о себе знать, резкой трелью разбудив капризного Гарри, Джеймс, того не желая, вырвется из лап прошлого, в котором хотелось остаться навсегда. Но перед этим Лили с присущей ей нежностью коснётся лица мужа, пригладив его вечно растрепанные патлы. Она прошепчет тихое — «Прости», да так, чтобы спросонья он засомневался в том, что этой ночью она была с ним. Ее голос, сиплый и едва уловимый, до обеда будет звенеть в ушах, как напоминание о том, что он цепляется за неё, не позволяя обрести долгожданный покой.