Ты любил меня за мои слабости
Шрифт:
Я выхожу из машины, Лили подходит и встает рядом со мной, пока мы машем маме, когда она уезжает.
Мы разворачиваемся и идем к входной двери.
— Как ты думаешь, чья это черная машина? — спрашивает Лили.
Я знаю, о чем она думает. Черная блестящая машина, почти такая же, как у Марко в его империи.
— Понятия не имею, но знаю, о чем ты думаешь.
— Я не могу смотреть на эту черную машину и не думать о нем, — шепчет она.
Я протягиваю руку и крепко обнимаю Лили. Она задыхается, удивленная моим внезапным утешением.
—
Я отстраняюсь, Лили смотрит на меня и улыбается.
— Я так рада, что тебе становится лучше, Эм. Ты заслуживаешь всего, что может предложить тебе жизнь. У тебя самая храбрая душа и самое чистое сердце, как и у моей младшей сестры, — мягко заканчивает Лили с легкой улыбкой.
Это огромный комплимент, и я собираюсь принять его и попытаться оправдать его для Лили и для ее сестры Саши.
Мы улыбаемся и поднимаемся по ступенькам крыльца. Я поворачиваю ручку двери и захожу в прихожую. Мы не уходим далеко: кто-то выдергивает ручку двери у меня из руки, и пять пар сердитых глаз смотрят на меня.
Лили удивленно отскакивает, и я слышу, как Джейк ругается, а потом говорит:
— Лил, иди ко мне, детка.
Лили идет прямо к нему. Они обнимаются, и он целует ее в голову. Затем он смотрит на меня разочарованным взглядом. Я знаю это выражение, оно означает, что у меня неприятности.
Я перевожу взгляд на Канье и вижу, что он в ярости: губы и челюсть плотно сжаты. Кажется, он едва сдерживает свой гнев на меня.
Что, черт возьми, происходит?
Я поворачиваю голову влево и вижу, что Дом и Ник тоже смотрят на меня с несчастным видом. Дом качает головой, но мои глаза расширяются от шока из-за мужчины рядом с ними. Джозеф О'Коннор.
Ой-ой.
Алекса рассказала ему о наших планах? Нет, она бы не стала. Последнее, что я слышала, она пряталась от Джозефа.
— Кто-нибудь хочет объяснить, почему все смотрят на меня так сердито. И что он, — я киваю в сторону Джозефа, — делает в моем доме?
При моих словах лицо Джозефа смягчается, и на нем появляется виноватое выражение. Я не хотела быть грубой, но его присутствие шокирует. Я знаю, что он был в такой же ловушке, как и я, и я знаю, что он помог мне освободиться, но какого черта он находится сейчас в моем доме?
— Мы обнаружили твою переписку с Алексой, — заявляет Канье, его тон напряжен. Он очень старается сдержать свой гнев.
Черт!
— Я могу объяснить... — начинаю я, но Джозеф обрывает меня вопросом.
— Ты знаешь, где она? — его тон немного умоляющий.
— Нет, только то, что она была в Нью-Йорке, когда мы в последний раз разговаривали, — отвечаю я, и он начинает задавать мне новые вопросы.
— Как ты ее нашла? Зачем вы обе это делаете? Ты знаешь, как опасен Донован, но все равно заставляешь Алексу преследовать его.
Последнее больше похоже на утверждение, чем на вопрос. Его слова больно ранят меня. Он прав. Все это время Алекса
Разочарование просачивается сквозь кости, и мои плечи опускаются.
Это не тот человек, которым я хочу быть.
Я делаю шаг вперед, чтобы взять ноутбук и сказать ей, чтобы она немедленно остановилась, чтобы убиралась от Донована. Однако Канье встает передо мной, как разъяренный бык, тяжело дыша, и его глаза пронзают меня таким гневом, что я боюсь сгореть в огне.
— Отвечай на вопросы, Эмили, — бросает мне Канье.
О Боже, он в ярости. И все это направлено на меня. Я это заслужила. Надо было сказать ему раньше.
Я смотрю в глаза Канье, когда произношу следующие слова, зная, что они причинят ему боль.
— Каждый раз, когда я встречалась с ней по поводу моих травм, она давала мне один и тот же номер. Говорила, что если я сбегу и мне понадобится помощь, то могу позвонить ей. Я запомнила номер. Я часто с ней встречалась, — закончила я шепотом, надеясь, что Канье не расслышал последнюю часть.
Выражение лица Канье искажается болью от моих слов, и я знаю, что он все расслышал. Его мышцы расслабляются, и я замечаю, как гнев покидает его тело, а поза указывает на поражение. Он отходит и садится на лестничные ступеньки, закрывая лицо руками. Я слышу его приглушенное тяжелое дыхание.
Я делаю шаг в сторону Канье.
— Я вернулась домой, чтобы рассказать тебе все.
Канье смотрит на меня потерянным взглядом.
— Я хотела отомстить, и до сих пор хочу, но я хочу найти другой способ добиться этого. Безопасный способ. Я знаю, что идти за ним в одиночку слишком опасно. Пожалуйста, поймите, месть — это все, что поддерживало меня последние несколько недель.
Джейк откашливается и говорит:
— Парни, давайте переместимся ко мне. Дадим возможности Эм и Канье разобраться с этим самим.
Я одариваю своего брата слабой улыбкой благодарности. Он подходит ко мне и крепко обнимает:
— Я так зол на тебя, но все понимаю. И горжусь тем, что ты осознаешь, что мы не можем потерять тебя снова. Никогда.
Я киваю у его груди, и слезы текут по щекам.
Он отпускает меня, и Лили быстро обнимает меня, шепча при этом на ухо:
— Все будет в порядке. И в следующий раз включи меня в свой девчачий план мести.
Джейк замечает мою улыбку и, прищурившись, смотрит на Лили. Она лишь пожимает плечами, а он смотрит в потолок и ругается себе под нос, прежде чем они оба уходят.
Затем Дом и Ник тепло обнимают меня, по-братски.
Дом шепчет мне, что заметил мою улыбку, когда я заходила домой. И что он рад за меня. Затем он инструктирует меня, чтобы я прекратила доводить Канье до сердечного приступа.
Ник сообщает мне, как невероятно опасно я себя вела. Он нежно целует меня в щеку и шепчет: