Ты любил меня за мои слабости
Шрифт:
Он быстро ставит меня на землю посреди розового сада, рядом с фонтаном. Меня окружает тепло человека, который никогда не сдавался. Я смотрю ему в глаза и надеюсь, что он видит мою вечную любовь к нему. Канье нежно целует меня в подбородок, а я смотрю на прекрасные, порочные розы, и солнце светит на нас. Мы занимаемся любовью в саду роз, и я отпускаю свое искаженное, совершенное существование и принимаю свою порочную, прекрасную и драгоценную жизнь.
Сегодня
Я оглядываю двор и улыбаюсь: все выглядит красиво. Канье развесил гирлянды вокруг деревьев, забора и нашего заднего крыльца. Он действительно пошел на все это для простого барбекю, что является бонусом для меня, потому что это означает, что, когда я удивлю его, это будет в красивой атмосфере и, самое главное, в нашем доме.
Я с Лили, Джейком и нашими друзьями. Я касаюсь заднего кармана и нащупываю свой сюрприз. Улыбка украшает мои губы, когда я думаю о том, как шокирован и счастлив будет Канье. Уже почти настало то самое время.
Я ищу в толпе Канье, и мой взгляд останавливается на Алексе. Она смеется с Ником. Это фальшивый смех «я так сильно хихикаю, потому что мне больно». Алекса и Джозеф отсутствовали в течение недели после попытки похищения. Однако Джозеф приходил навестить меня прежде, чем поехать в дом своего дяди в Мексике.
— Эмили, нет слов, которые могли бы исправить ошибки моего отца. Но я хочу, чтобы ты знала, я сделаю все, что в моих силах, чтобы моя семья никогда больше не прикасалась к тебе или твоей семье.
Я просила Джозефа не уезжать. Я сказала, что он не может исправить то, что сделал его отец или что может сделать его дядя. Мы все уговаривали его остаться здесь, с нами, и начать новую жизнь. Но он был полон решимости уйти.
Алекса была убита горем. Она умоляла его остаться. Она умоляла его прямо на крыльце.
— Джоуи, однажды ты решил остаться у отца, чтобы помочь Джейку. Я это понимала. Я так хотела уйти, но поняла, что ты хочешь помочь ему. Теперь я умоляю тебя выбрать меня. Оставайся здесь и забудь о той жизни. Начни новую со мной.
— Лекси, я не могу сидеть сложа руки и позволять дяде копаться в смерти отца. Если он найдет ответы, они приведут его прямо сюда.
— Кроме нас никого не осталось, Джоуи, — разочарованно говорит Алекса. — Все остальные мертвы. Никто ему ничего не скажет.
— Посмотрим, что я смогу выяснить. Я не дам ему начать то, что создал отец.
— А я? Я должна снова ждать? Ждать, чтобы увидеть, вернешься ли ты живым? Как только ты снова войдешь
— Обязательно, Лекси. Я вернусь. Обещаю.
Джозеф подходит к Алексе, но она отходит, качая головой, и слезы текут по ее лицу.
— Нет, выбирай. Ты останешься здесь со мной или пойдешь к своему дяде, но, если ты уйдешь, нам конец. Навсегда. Я больше не захочу тебя видеть, — Алекса вздергивает подбородок на своих последних словах.
— Лекси, — шепчет Джозеф. — Я должен это сделать, — тихо говорит он.
Алекса теряет дар речи от шока. Джозеф не выбрал ее. Я вижу боль на ее лице от того, что даже угроза их отношениям не меняет его решения.
— Тебе нужно это больше, чем я? — спрашивает Алекса, ее голос болезненно печален, а слезы текут быстро и тяжело.
Я хочу подойти к ней, чтобы утешить, но Канье не выпускает меня из объятий и печально качает головой.
Джозеф молчит. Он просто стоит и смотрит на Алексу. Мука от того, что он с ней делает, написана на его лице.
— Я вернусь за тобой, Лекси, хочешь ты этого или нет. Я буду рядом, — Джозеф спускается по ступенькам крыльца к своей машине.
Громкий, жестокий крик исходит от Алексы, и затем она кричит:
— Я ненавижу тебя, Джозеф О'Коннор! Ты такой же, как твой отец, равнодушный ублюдок!
После того, как Алекса произносит эти обидные слова, она разворачивается и забегает в дом.
Лицо Джозефа бледнеет, плечи поникли. Я впервые вижу его по-настоящему побежденным.
Он садится в машину и уезжает.
Я смотрю на Канье остекленевшими глазами:
— Он совершает огромную ошибку.
Канье целует меня в висок и говорит:
— Я знаю, детка, но он сам должен это выяснить и, надеюсь, это произойдет раньше, чем станет слишком поздно.
Это было шесть недель назад. Ребята получали секретные телефонные звонки от Джозефа в течение двух недель. Канье сказал, что он просто проверяет Алексу и дает ребятам знать, что у его дяди все в порядке.
Потом звонки прекратились. Они пытались найти его, но он как будто исчез. Возможно, мертв. Я отбрасываю эту мысль из головы. Мы ничего не сказали Алексе. Все, что она знает, это то, что Джозеф оставил ее здесь одну, и она на улице под названием «Сердечная боль» с односторонним движением. Она часто гуляет, пьет, встречается с новыми парнями. Притворяется, что она в порядке, когда ясно, что ей так больно.
Теперь я понимаю, что все видели меня насквозь. Когда вы заботитесь о ком-то, вы замечаете такие вещи. Тебе не все равно, счастливы они или грустны.
Внезапно свет гаснет, и задний двор освещается только волшебными огнями. Я растерянно оглядываюсь, и все замолкают. Потом я слышу свое имя.
— Эмми, где моя девочка?
Я пробираюсь сквозь толпу и вижу Канье, стоящего посреди моего розового сада. Он сменил шорты и рубашку поло на черные брюки и светло-голубую рубашку с воротником. Он выглядит потрясающе красивым.