Ты любил меня за мои слабости
Шрифт:
В поле зрения появляется машина Эмили. Она припаркована сбоку под углом. Джейк тормозит. Легко увидеть разбитое стекло со стороны водителя.
— Черт! — взрываюсь я.
Джейк заводит свой грузовик, и мы мчимся по главной улице через центр города прямо на проселочную дорогу, направляясь на восток. Я знаю, что там на востоке. Там много заброшенных домов и аэродром Уиллоуз-Ридж.
Если они посадят ее в самолет, я снова ее потеряю. Эмми так далеко зашла. Как она сможет преодолеть еще больше ран и боли? Она не сможет. Она будет потеряна для себя. Я пытаюсь стряхнуть
Я верчусь на сиденье, мне хочется выскочить и бежать за ней. Желая сделать хоть что-нибудь, кроме как сидеть спокойно и молиться, чтобы мы добрались туда вовремя.
Сердце стучит у меня в ушах. В нем бушует гнев от того, что кто-то осмелился снова посягнуть на мое.
Боль в шее — это первое, что я чувствую, когда просыпаюсь. Я понимаю, что это потому, что сплю сидя. Что? Я сглатываю, горло болит, пытаюсь дотянутся пальцами до горла, но понимаю, что мои руки стянуты жесткой, липкой лентой. Я смотрю вниз, и вижу, что и лодыжки крепко обмотаны такой же лентой. Я привязана к грязному металлическому стулу.
Боже. Донован. Он нашел меня. Я похищена. Нет!
Я поднимаю голову и рассматриваю свое окружение. Маленькая комната с выцветшими желтыми стенами и старыми коричневыми диванами. В комнате нет ничего, кроме этих старых предметов мебели и меня, прикованной к стулу.
Выглядит так, словно здесь давно никто не жил.
Мои глаза улавливают движение слева, в окне. Клянусь, я только что видела длинные черные волосы, проносящиеся мимо окна.
— А, ты очнулась.
Моя голова поворачивается к Доновану, который стоит прямо передо мной. Одетый в свой костюм, он выглядит как настоящий джентльмен, которым не является.
Он склоняется ко мне и поднимает свои руки к мему лицу, но не касается его. Он лишь очерчивает изгибы моих щек, близко, но не касаясь.
— Боже, ты становишься все красивее с каждой нашей встречей, — я сужаю глаза и сморщиваю нос, ненавидя себя за то, что я ему нравлюсь.
Он смеется над моей реакцией.
— Что произошло, Эмили? Пять месяцев назад ты покинула Коллекцию и вдруг перестала меня бояться? Я помню нашу последнюю встречу: ты была лишь оболочкой женщины, без эмоций или страхов. Просто шлюха, которая раздвигает свои ножки, когда ей говорят.
Я пронзаю его взглядом и решительно заявляю:
— Не шлюха, а жертва изнасилования.
Глаза Донована сиюминутно расширяются. Не настолько, чтобы понять, что я шокировала его, но достаточно, чтобы осознать, что он не ожидал от меня такого ответа.
Две фигуры входят в комнату и встают позади Донована.
— Мы уходим.
Донован отвечает, не поворачиваясь к ним лицом:
— Идите, и Пита возьмите с собой. Я хочу побыть наедине с Эмили.
Его голос,
Дрожь пробегает по моему телу, когда я слышу его слова. Мои глаза дико бегают по комнате. Нет, я не позволю этому случиться снова.
— Вы уверены? Что, если…
Донован встает, поворачивается к нему и обрывает на полуслове.
— Не думай, Джимми. Просто делай, что я говорю, — сквозь зубы говорит он, его плечи напряжены, и я могу только представить это жесткое и злое выражение лица, которое было направлено на меня много раз в прошлом.
Мужчина пожимает плечами и кричит:
— Пит, ты идешь с нами.
В поле зрения появляется третий мужчина, и все они уходят, как я догадываюсь, через парадную дверь.
Донован разворачивается ко мне, и я шиплю:
— Я не позволю тебе прикоснуться ко мне. Никогда больше.
Его рот изгибается в подлой, скользкой усмешке, а затем его рука быстро, как вспышка, оказывается на моей правой груди, и он сильно сжимает ее.
Я кричу в агонии, когда острая, пронзительная боль разливается вокруг моей груди.
Донован отпускает ее и делает шаг назад.
Слезы текут из моих глаз, лицо искажено болью.
— Ты связана, Эмили. Ты не сможешь остановить меня. Пора напомнить тебе, какая ты никчемная.
Бл*дь. Дерьмо. Боже, пожалуйста, не дай этому случиться снова.
Я начинаю метаться на стуле. Я не позволю этому случиться. Я отказываюсь снова становиться той женщиной. На этот раз я буду сражаться до смерти, и если я умру, то по крайней мере я умру с нетронутой душой и сердцем, полным любви к человеку, которого я знаю, который любит меня, который любил меня даже в дни моего отчаяния.
Донован хватается за спинку стула, пытаясь остановить меня. Его руки по обе стороны от моего лица. Он смеется сквозь свое тяжелое дыхание, пытаясь удержать меня.
— Я вижу, многое изменилось за последние пять месяцев. Хорошо, это лишь сделает следующие несколько месяцев веселее. Я выбью из тебя эту борьбу.
Внезапно тело Донована начало содрогаться. Его руки трясут мое кресло. Я замираю, глядя на него. Затем его руки опускаются, и тело падает на землю.
Покинув поле моего зрения, я смотрю на женщину, которую слишком хорошо знаю. Алекса Кингсли. Она совсем не изменилась. Все еще потрясающе красивая женщина с длинными черными волосами и телом, за которое большинство женщин готовы убить. В правой руке у нее электрошокер, и она тяжело дышит. На ее лице страх.
Она откидывает электрошокер на диван и подбегает ко мне, отчаянно пытаясь развязать мои путы.
— Мне нужен нож, — говорит Алекса больше себе, чем мне.
— Кухня, может там есть что-то, что ты сможешь использовать, — говорю я, и она быстро бежит туда.
Я смотрю на лежащего без сознания Донована и слушаю, как Алекса хлопает шкафами и ящиками. Она возвращается с ржавыми ножницами и начинает разрезать ленту. Это занимает несколько минут, так как ножницы довольно тупые. Но, наконец, она освобождает мою правую руку, а затем быстро освобождает и левую. Она наклоняется и разрезает ленту на моих лодыжках.