Ты мне веришь?
Шрифт:
– Руки мыть ходила?
Думал, она сейчас отбиваться начнет или закричит... но вместо этого графин мне сунула, я на автомате взял, а она лицо мое обхватила ладонями и губами к моим прижалась. Меня в пот швырнуло, обожгло всего, как раскаленным железом. Я в ее рот выдохнул и смял мягкие полные губы своими, одной рукой прижимая ее к себе, а второй удерживая проклятый графин. И, оказывается, никогда раньше до этого я не целовался. Не было никаких поцелуев. Так, похотливое тыканье губами, а сейчас озарение, как будто мне впрыснули в вену дозу запредельного кайфа, доводящего до изнеможения. И трясет всего, будто я уже беру ее, а не целую,
– Нельзя здесь, - шепчет, - если кто-то узнает, отец тебя убьет.
В голове тут же план созревает. Как у меня и не созрел бы план?
– Тогда увезу тебя завтра ночью. Поедешь со мной?
Кивает и снова целует, а меня от счастья на части рвет. Пьяный от нее ушел. Колени дрожат, и ноги подкашиваются. И я иду и смеюсь, как идиот. Влюбленный и ошалевший придурок. Работал весь следующий день, как под допингом. Вечера ждал. Продумал все. Как выведу ее, как на Олега машине ворота проедем с его пропуском. А утром верну обратно. Своей сделаю и верну.
Несколько часов вместе. Меня просто разорвет от счастья.
***
Декабрь на дворе, а мне жарко, когда она рядом. В клуб ее привез одного своего знакомого. Он нам место ВИП выделил. Она по сторонам оглядывается, словно впервые в такое заведение выбралась, а я с нее глаз не свожу. Пожираю взглядом, и лихорадит всего от осознания, что со мной она. Оказывается, капитанская дочка не умеет танцевать, не любит шоколад и никогда не пила спиртное. Боже! С какого неба ты свалилась, маленькая? Такие еще бывают?
Я смеюсь и в то же время до сумасшествия ослеплен всеми этими недостатками, которые мне кажутся достоинствами. Да мне все в ней кажется достоинствами. Она вся сплошное совершенство.
Наливаю ей шампанское и держу за руку, как дурак. Б**дь, будь это кто-то другой, я бы уже трахал прямо здесь. А с ней не могу. С ней не при всех. С ней как-то все по-особенному.
– Я никогда не пила шампанское, - ее ресницы опускаются так медленно, застенчиво, и они невыносимо длинные, на них нет ни грамма косметики. Поймал взгляд и сжал тонкие пальчики.
– Тогда просто закрой глаза и пей.
Она такая нежная и послушная. Делает глоток и восхищенно смотрит на меня. Охренеть. Как там Литвинова говорила? Я летаю. Я в раю. Меня просто бомбит от ее близости.
– У меня во рту пузырьки лопаются, это смешно.
Наклоняется ко мне и проводит пальцами по моим губам.
– Я хочу попробовать эти пузырьки у тебя во рту. Отпей.
Отпиваю и прижимаюсь губами к ее рту, мы пьем шампанское вместе, и ее язычок робко толкается в мой.
– Я никогда ни с кем не целовалась, - признается и улыбается, - это ужасно и ненормально, да?
И меня ведет от этого признания, от ее присутствия, запаха, от всего, что является ею. Мне не нужен рядом с ней алкоголь. Я в хлам от нее самой. Лиза гладит пальцами мое лицо, брови, веки, словно обрисовывая контуры и у меня глаза закатываются от наслаждения. Да! Нормально! Это просто охренительно! Я не знаю причин... но мне плевать.
– Ты все еще не сказал, как тебя зовут.
Хотел кличку ей сказать, как и всем другим, и не смог.
– Марк. Дурацкое имя.
– Мааарк, - повторила заворожено и провела пальцами по моим губам.
– А ведь это и не важно, твое имя. Тебя могло бы звать, как угодно и я полюбила любое имя. Я тебя увидела первый раз возле двери, когда играла, и подумала, что таких не бывает на самом деле.
– Почему?
Перехватил ее пальцы и прижался к ним ртом, млея от запаха ее кожи.
– Ты такой красивый...
И это говорит мне она. Девочка, которая заставила меня подавиться собственными легкими, едва я ее увидел. Смотрит мне в глаза, не моргая, и я не знаю, что она ищет в моем взгляде, мне всегда казалось, что там пусто. Даже стыдно стало, ведь в ее зрачках плескались все тайны вселенной.
– Я подумала о том, что могу очень сильно полюбить тебя, и мне стало страшно.
У меня в горле что-то застряло. Мне никто и никогда не говорил ничего подобного, особенно вот так, глядя прямо в глаза. Что угодно несли: о том, что я сексуальный, о том, что хотят, чтоб я их трахнул или вообще о себе... но вот так обнаженно о любви - никогда. Сердце судорожно задергалось в груди. Я не подозревал, что оно предназначено для чего-то иного, кроме как качать кровь по организму... а, оказывается, оно умеет дергаться от диких эмоций и колотиться, как ненормальное из-за кого-то. Привлек ее к себе, надавливая большим пальцем на подбородок.
– Теперь Я съем твои пузырьки.
Дал отпить из своего бокала и тут же накрыл ее рот своими губами, а второй рукой сжал грудь под тонким свитером, она задрожала, а я сильнее набросился на ее мягкие губы, не давая опомниться, забираясь под тонкую ткань, стягивая лифчик слегка вниз и отыскивая пальцами сосок. Он тут же сжался в тугой камушек, а я слегка сдавил его и толкнулся в ее язык своим языком, прижимая ее сильнее к себе. От возбуждения хочется рычать. Кажется, я сейчас кончу прямо в штаны. Она так нежно постанывает, что меня всего трясет, и я уже скольжу под юбку, веду ладонью по стройной ножке вверх, под резинку капроновых колготок, под шелковые трусики. И меня не остановит сам дьявол. Слегка уперлась ладошками мне в грудь.
– Я... я никогда раньше, - выдохнула мне в губы, - я тебя ждала.
И от этого понимания дрожь по всему телу проходит. Правильно. Моя потому что. Убираю руку и лицо ее раскрасневшееся глажу. Не здесь ласкать буду. Дома. На постели. Всю заласкаю. Руками, губами, языком. Кричать научу для меня.
– Долго ждала?
– спрашиваю, как завороженный.
Кивает и глаза закрывает, прижимаясь лицом к моей груди.
– Марк, ты будешь меня любить?
Конечно, маленькая, я уже тебя люблю. Как ненормальный. Разве можно тебя не любить? Ты и есть сама любовь в самом чистом ее проявлении.
Внизу играет заводная музыка, и Лиза вдруг вскакивает, и я впервые вижу на ее щеках такой яркий румянец.
– Давай потанцуем. Научишь меня танцевать?
И я учу, я кружу ее по танцплощадке, она смеется и прижимается ко мне всем телом, а я невыносимо хочу увезти ее домой и показать ей там, как я могу любить ее. И это совсем не страшно. Она вдруг подскочила к окну и громко закричала.
– Там снег. Мааарк! Там, кажется, идет снег! Идем на улицу! Быстрее!
Выскочила наружу, но вместо снега лил холодный противный дождь. И она разочаровано протянула голые руки под капли.