Шрифт:
Иллюстрация на переплете Е. Баренбаум
Глава первая
Мое наваждение началось почти девять лет назад. Как сейчас помню тот день. На дворе октябрь, под ногами ворох желтых и красных листьев. На мне – любимые резиновые сапоги с героями мультсериала «Клуб Винкс». Сапоги совсем новенькие, розовые, блестящие… Бабушка подарила мне их на день рождения. Я знала, что все девчонки в классе мечтают о таких же.
Мама повезла близнецов на плановый осмотр в поликлинику, и мне предстояло одной дойти до городского парка, где ждал старший брат. Оттуда, уже вдвоем, мы должны были отправиться на юбилей к бабушке.
Я пинала яркие опавшие листья и чувствовала себя невероятно
Листва под ногами приятно шуршала: «Шур-шур-шур….» Мне всегда нравился холодный осенний воздух, который приятно щекочет ноздри. В парке пахло утренним дождем. Я подняла голову и посмотрела на неподвижные серые тучи. Помню, что тогда подумала: «Вот тот миг, который нужно надолго запомнить. Словно в эту секунду случится что-то судьбоносное…» И это случилось.
Внезапно кто-то схватил меня за капюшон и потянул на себя. Я попятилась. Резиновый сапог скользнул по комку грязи, отчего я едва не потеряла равновесие, но меня тут же подхватили и резко развернули. Шапка сползла на глаза. Поправив ее, я огляделась. Передо мной стояли несколько взрослых парней из нашего района. Один из них, тот, что схватил меня за капюшон, с белесыми бровями и ресницами, был сыном маминой знакомой. Я не раз слышала, как мама, отчитывая Витьку, припоминала этого белокурого парня. «Ты же не хочешь закончить как сын Поликарповой?» – строго спрашивала она у брата. «Сына Поликарповой» выгнали из школы за драки и прогулы, он курил, пил и промышлял разбоем. О последнем я точно не знала, хотя догадаться было несложно. Для чего им еще останавливать в малолюдном осеннем парке младшеклассницу в ярких резиновых сапогах? Парни, гадко ухмыляясь, переглянулись.
– А я тебя знаю, – зачем-то сказала я «сыну Поликарповой». Нет бы прикусить язык. Но в первую секунду, увидев знакомое лицо, я даже не запаниковала. – Моя мама…
Увидев, как хищно сверкнули глаза белобрысого, я все-таки замолчала. Нехорошо подставлять близких родственников. В голове тут же всплыли кадры из голливудских фильмов, которые смотрели папа и Витя. Про преступления и программу защиты свидетелей. Даже если станут пытать, маму не выдам.
– Что твоя мама? – насупился «сын Поликарповой». Он склонился ко мне, и я почувствовала кислый запах перегара.
– Ты что, Карп, с этой малолеткой знаком? – забеспокоились его приятели.
– Да с чего бы? – «сын Поликарповой» сплюнул себе под ноги на промерзлую землю. – Откуда бы я ее знал? Ей же лет шесть!
– Вообще-то мне уже девять! – не на шутку оскорбилась я.
– Пофиг мне, сколько тебе. Че ты там про маму вякала?
– Моя мама вам покажет! – пригрозила я.
Парни снова переглянулись и противно заржали. От их громкого хохота будто пелена спала с глаз. Наконец до меня начало доходить, как сильно я влипла. Огляделась по сторонам. Пустые аллейки с опавшими сухими листьями. Вокруг ни души. Конечно, скоро в парке должен появиться Витя. Возможно, не встретив меня у аллеи рядом с чертовым колесом, брат пойдет мне навстречу. Но куда Витьке тягаться с Карпом? Этим парням лет по девятнадцать-двадцать. Я уже представила себе, как Витька убегает от уличных хулиганов, прижимая к груди свою драгоценную скрипку. Только пятки сверкают. Как листва под подошвой его старых кожаных ботинок делает «шур-шур-шур», как стволы деревьев мелькают перед глазами. Да Витя, может, и рад бы меня оставить на растерзание этим подонкам. Брат даже не скрывает, что мечтает об отдельной комнате… Когда-то мы с ним обитали порознь,
Я всегда отвлекалась и мечтала о чем-то постороннем в самые неподходящие моменты. Например, там, в парке, под голыми березами, хорошо бы было придумать, как удрать от уличных хулиганов, а я в то время делила комнаты в еще несуществующей квартире. А перед глазами между стволами деревьев по-прежнему мельтешил воображаемый Витька. Со скрипкой под мышкой.
– Давай, козявка, выворачивай карманы!
Я судорожно начала вспоминать, что ценного у меня лежит в карманах дождевика. Чупа-чупс, ключи от дома с любимым брелоком в виде розового хрусталика, яркий пластмассовый браслет из «Киндера», счастливый билетик из троллейбуса, мелочь на карманные расходы… Но главное, в левом кармане лежал сотовый телефон, который родители подарили мне совсем недавно, в конце августа, на девятый день рождения. Мой первый долгожданный мобильник. Простая «раскладушка», которую я с любовью обклеила наклейками, а в фотопленке на слабенькую камеру был запечатлен бабулин кот Кокос в разных позах, преимущественно – лежа. И что, эти хулиганы так просто отберут мой новенький телефон? А если я не выверну карманы, что они мне сделают? Как Буратино подвесят на суку и начнут мутузить, словно боксерскую грушу? От страха закружилась голова…
– Ну ты что, оглохла? – рявкнул белобрысый и с силой тряхнул меня за плечи.
И тут началось! До сих пор не понимаю, почему это не произошло раньше. Слезы. Из моих глаз потекли горячие крокодильи слезы. Ведь никто и никогда не повышал на меня голос. Не считая Витьку, конечно. Тот частенько горланил, но я его вопли всегда мимо ушей пропускала. А вот из взрослых – никто. И за плечи никто не тряс, как куклу. И уж тем более не желал меня ограбить.
Карпа мои слезы ничуть не тронули. Он перестал трясти меня и схватил за пришитые кармашки дождевика.
– Тормознутая какая-то!
Послышался треск одного из карманов, и к крокодильим слезам подключилось мое монотонное завывание.
– Что там у нее? – заинтересовались за спиной белобрысого его приятели.
– Так, мусор всякий, – проворчал «сын Поликарповой», выкидывая на землю мой счастливый билетик. Тут же притоптал его тяжелым грязным ботинком. – А вот это уже интереснее…
Парень достал телефон-раскладушку и продемонстрировал его друзьям.
– Не трогай! – сквозь слезы заверещала я. – Он совсем новый!
– Еще лучше! – обрадовался Карп. Затем повернулся к одному из своих приятелей: – Как думаешь, за сколько такой толкнуть можно?
Я поправила шапку, снова предательски ползущую на глаза, и потянулась за телефоном. Нет! Нет! Не отдам!
– Мне его на день рождения подарили! – вопила я, заливаясь слезами.
Карп вытянул вперед руку с телефоном, а я принялась подскакивать на месте, чтобы его выхватить. Придурки-друзья гоготали, глядя на мои унижения. Внезапно подул такой сильный ветер, что вокруг нас с Карпом закружилась жухлая листва. Несколько дождевых капель неприятно упали за шиворот.
– Эй! – послышался за моей спиной ломаный мальчишеский голос.
Я только закатила глаза. Все-таки Витя отправился на мои поиски. И для чего? Чтобы нас сейчас трясли на пару? Еще, чего доброго, скрипку отберут и тоже «толкнут». Представляю, как расстроится мама. Инструмент у Вити дорогой. Брат ходил в школу с одним и тем же ранцем третий год, а вот скрипку для предстоящего международного конкурса ему купили новую…
Вите было тринадцать, но выглядел он в то время намного младше – лет на десять-одиннадцать. Иногда со стороны мы вовсе казались ровесниками. Брат был мелким и щуплым. По словам нашей бабули, пошел в породу отца. Папа у нас тоже невысокий. Витя тихо говорил, занудничал и постоянно носился со своей скрипкой. Хорошо, что родители не записали брата на контрабас. Его бы точно на одном из отчетных концертов этим музыкальным инструментом попросту бы прихлопнуло.