Ты – мое сокровище
Шрифт:
Симона Сомаини очень устала, у нее слипались глаза.
Удивительно. Вот уже два года, как она спала не больше трех часов в сутки и не уставала. Точнее, со времени операции на груди она чувствовала постоянный прилив сил и такую энергию, что выдерживала ритм работы, который мог бы свалить слона.
А сегодня, ужиная с Пако Хименесом де ла Фронтера, она хотела только нырнуть под одеяло, и больше ничего. А ведь наверняка на улице ее поджидала армия фотографов, расставленная ее агентом.
Не спать. Не теперь. Не нынче вечером. Не с Пако.
Что произошло? «Шардонне Планета» со льдом, хлеб с овощным салатом-фантазией? Флавио Сарторетти и сам не знал. Но ему не было так хорошо с тех пор, как он победил в телевизионном конкурсе в девяносто девятом году. Единственным диссонансом была Сомаини, которая клевала носом и перестала его слушать. Три таблетки рогипнола, брошенные в ее бокал, пока она ходила в туалет, делали свое дело.
Вот незадача, а то он бы непременно трахнул ее сегодня.
Но ему очень было нужно от нее еще одну вещь, и спрашивать надо было быстро, пока она не вырубилась.
— Симона, послушай, ты знаешь одного актера, великого актера, muy lindo che se llama Flavio Sa… [20]
И вдруг он оказался в другом мире: Симона Сомаини, сидевшая перед ним, исчезла, на ее месте колыхалась какая-то жидкость и на него любопытно таращилась морда групера. А сквозь аквариумное стекло, расплываясь, приветливо махали руками Молитвенник, Закуска, Питбуль и Гробовщик.
20
Прекрасного актера, которого зовут Флавио Са… (исп.)
Тут его схватили за волосы.
На улице возле ресторана Паоло Бокки нервно глядел на часы. Они сидели там уйму времени, и, по его расчетам, Сомаини уже должна была вырубиться.
С минуты на минуту Флавио выйдет вместе с актрисой. Бокки забрался в автомобиль и стал следить за выходом из ресторана. Наконец двери распахнулись. Четверо орков со страниц «Властелина Колец» волокли какой-то мокрый тюк, завернутый в тряпку, похожую на тунику Мбумы.
Он выругался. План, кажется, провалился.
Он увидел нечто невозможное в природе. Один из «ультра» согнул Сарторетти, как рекламный проспект, и, вопреки всем законам физики твердых тел, засунул в багажник «форда-Ка».
Потом все четверо вскочили в машину и уехали.
Бокки выскочил из «131-го» и оседлал «кабаллеро».
Он не мог все это так оставить.
— Помнишь фильм «Бен Гур» с Чарлтоном Хестоном? — спросил Молитвенник у Флавио Сарторетти, который лежал на земле посреди цирка Массимо, пристегнутый цепью к «харлей дэвидсону» модели «уайд глайд» восемьдесят третьего года.
Сарторетти прохрипел что-то, видимо означающее «да».
Закуска увеличил обороты двухцилиндрового двигателя до четырех тысяч, газанув в лицо комика:
— Помнишь гонки с грузом?
Сарторетти понял. Это был один из его любимых фильмов, вместе с «Крамер против Крамера».
— Сколько кругов положено сделать?
Сарторетти прошелестел:
— Че… тыре, как кругов под… ки… лем…
— Молодец. — Молитвенник повернулся к Закуске. — Давай, вали!
Закуска сделал вираж, выпустив фигурную струю дыма, выжал педаль газа, стрельнул глушителем и поехал на одном колесе.
С высоты общественного розария Бокки наблюдал, как друга тащат по древнему римскому стадиону. Тот брыкался, как марлин в сети, среди собачьего дерьма и битых бутылок.
Бывший хирург закрыл лицо руками. Под рев мотоцикла, что отдавался в стенах Августинского собора, он погружался в бездну отчаяния.
Надо было придумывать другой план!
Для Паоло Бокки это были два тяжелых месяца.
Первые две недели после провала операции он провел в коробке под мостом Сикста, прислушиваясь к реву моторов над головой. Несмотря на все усилия, никакой другой план в голову не приходил.
Мбума возвращался поздно и был не в духе: его мучила тоска по засушливым просторам родины. Бокки решил, что пришло время действовать.
Сарторетти использовать не выходило: он лежал в коме в клинике Фатебенефрателли.
Однажды утром, когда Бокки подрабатывал мытьем витрин в магазине Трони, он увидел на экране плазменного телевизора Симону Сомаини, дававшую интервью. Он бросил тряпку и скользнул внутрь магазина.
— Я снова буду доктором Кри, как и прежде, опекающей всех слабых. Мы старались как можно ближе подойти к реальности. В общем, все будет как в настоящей больнице.
— А есть какие-нибудь новости в съемочной группе? — спросил расфуфыренный ведущий.
— Конечно. Прежде всего, новый режиссер. Микеле Морин… мастер… и, в общем…
Бокки почувствовал землетрясение в правом полушарии мозга, там, где содержится память.
Микеле Морин…
Пять лет назад он его оперировал.
Это был шедевр. Одно из тех хирургических вмешательств, что достойны занять место в тележурналах или на страницах альманаха «Природа», но о которых не принято распространяться. Учитывая исключительную интимность вмешательства, был подписан контракт о полной секретности на весьма солидную сумму. Хирург увеличил до двадцати пяти сантиметров член Микеле Морина, который в состоянии эрекции едва дотягивал до девяти. Операция длилась семь часов.
Микеле Морин теперь зависел от его милости.