Ты моя судьба
Шрифт:
— Не будь маленькой дурочкой, — отрывисто произнес он, — ты выглядишь совершенно изможденной и нуждаешься в подкреплении. Неужели ты настолько упрямая, что готова уморить себя, лишь бы доказать, что я монстр, без которого ты вполне обойдешься в этой жизни?
— Вряд ли вы можете ожидать от меня благодарности за тот «теплый прием», что оказала мне ваша сестра, — надменно произнесла я.
Рован посмотрел на меня с некоторым укором за то, что я вновь напомнила про неприятный инцидент, который он предпочел выбросить из головы.
— Боюсь, что тебе придется научиться адаптироваться к нашему образу жизни. Согласен, что Ита сама нарывается на грубость. Но в то же время, — сухо продолжил он, — мне кажется, ты вполне в состоянии постоять за себя.
С этими словами он взял со стола белую лампу с зеленым орнаментом, и мы пошли наверх по широкой лестнице.
— Сейчас я покажу тебе твою комнату, потом возьму что-нибудь на кухне. Наверняка Дорин припасла что-нибудь в холодильнике еще до того, как обожглась. В отличие от моей сестры она старается всегда выполнять свои обязанности, и мне кажется, что твое первоначальное впечатление должно измениться. — Он насмехался, я явно это понимала и поэтому лишь молча кивнула, но мне показалось, что этот жест прошел для него незамеченным.
Когда мы наконец поднялись по лестнице, Рован свернул в одну из бесконечных галерей, и, пока мы шли по ней, свет лампы падал на тусклые позолоченные рамки портретов, большинство из которых были выполнены в темных тонах и покрыты пожелтевшим от времени лаком. Было просто невозможно не узнать в людях, изображенных на этих портретах, предков Рована; у всех были те же глубоко посаженные властные глаза и высокомерно вздернутый подбородок.
Я замедлила шаг, когда лампа осветила огромный холст с изображением мужчины, одетого по старой моде. Он выглядел просто великолепно в большой шляпе с пряжкой и кружевном шейном платке, плащ был перекинут назад через плечо, а его крупные руки небрежно сжимали монокль. Сходство с Рованом было столь разительно, что я остановилась, а сам Рован, заметив, что привлекло мое внимание, слегка усмехнулся:
— Только, ради бога, не говори, как я похож на этого парня! Он — один из моих предков с самой ужасной репутацией. Большую часть времени он проводил в Англии, где славился особой экстравагантностью и частенько обвинялся в картежном мошенничестве. Кроме того, ходили слухи, что когда он полностью проигрался, то подался на большую дорогу, где, собственно, и преуспел, став величайшим разбойником своего времени. Его делишки и принесли ему прозвище Черный Делани.
Пристально вглядываясь в портрет, мне показалось, что я заметила жестокий блеск в глазах, которые словно сардонически изучали меня. Когда я обернулась, то со странным ощущением обнаружила, что и впрямь черты Рована почти с точностью повторяют черты его печально известного предка, а также заметила, что Рован понял, чем вызвана моя неловкость, и откровенно потешается над этим.
В конце галереи мы прошли в коридор. На полпути он открыл тяжелую дубовую дверь и прошел к бронзовой лампе, которая висела в центре комнаты и была оснащена стеклянным дымоотводом и фитилем.
— Пока что у нас только масляное освещение, но есть такие планы, как электрификация деревни. Поэтому пока что у тебя могут возникнуть некоторые неудобства из-за этой слегка старомодной атмосферы! — Выражение, с которым он произнес эти слова, можно было истолковать как угодно, но только не как извинение за возможные неудобства.
Я с интересом огляделась вокруг. Комната была очень просторной, с отштукатуренными потолками с лепниной в виде ангелов, цветов и фруктов. Мебель была темной, с замысловатой резьбой, резная спинка широкой кровати почти достигала потолка, а сама кровать была покрыта узорчатым гобеленом с изображением гирлянд из роз в приглушенных золотистых и янтарных тонах. В камине из зеленого мрамора спокойно потрескивал огонь, отбрасывая в комнату мягкий теплый свет. Ну что ж, раз моя комната была приготовлена, это означало, что обитатели замка Рахин хотя бы немного ожидали меня.
— Сейчас принесу тебе что-нибудь поесть, — сказал Рован, — а тем временем можешь забираться в постель, ты выглядишь совершенно измученной.
— Спасибо, — ответила я с прохладцей, — но я думаю, что лучше будет, если я поем перед камином.
— Как хочешь, — равнодушно бросил он.
Когда он ушел, я внимательно оглядела широкую кровать, которая так и манила насладиться отдыхом. Я и впрямь была измучена долгим переездом через всю Ирландию и напряжением, вызванным постоянной необходимостью держать оборону против Рована. Самым моим большим желанием было заснуть, свернувшись калачиком на этих чистых льняных простынях, но я не намеревалась ложиться до тех пор, пока Рован окончательно не отправится спать. Я прекрасно осознавала, что посередине этого огромного ложа я буду выглядеть маленькой и уязвимой, что осложнит мое намерение вести себя с непоколебимым достоинством и быть хозяйкой ситуации.
Но все же я решила немного поступиться своим принципом в угоду комфорту. Рован поставил мой чемодан на резной сундук на витиеватых металлических ножках, который располагался у подножия кровати, и я с грустью осознала, как ветхо выглядит мой чемоданчик по сравнению с окружающим богатством. Я достала оттуда шелковый халатик абрикосового цвета с отделкой в тех же оттенках. Он был очень красивым, Джойс подарила его мне в порыве радости, когда состоялась их помолвка с Джеффри, и это была единственная вещь, которая не была отдана мне за непригодностью. Цвет явно шел мне, и, стоя перед огромным зеркалом, вделанным в дверцу антикварного гардероба, я поняла, что с бликами каминного пламени на впалых щеках выгляжу даже хорошенькой. Хотя нужно было признать, моя внешность была не настолько строгой, как мне бы того хотелось. Я не смогла скрыть довольный блеск в глазах, когда увидела выражение лица Рована, вернувшегося с тарелкой.
Я сидела в кресле перед камином, когда он толчком открыл дверь и на минуту застыл на пороге, рассматривая меня в полной тишине, перед тем как пройти в комнату. В этот короткий миг я заметила, как в его темных загадочных глазах возродилось к жизни что-то, что заставило меня почувствовать смущение, а мое сердце предательски дрогнуть.
Я избегала его взгляда, когда он ставил тарелку на маленький столик около меня, но когда я снова отважилась взглянуть на него, то не заметила и следа того самого выражения, которое показалось мне таким странным и даже пугающим.
Вместо этого он сардонически осведомился:
— Значит, ты не воспользовалась моим советом? Но тем не менее, тебе удалось выглядеть очаровательной и в таком ракурсе, что ты, несомненно, прекрасно осознаешь.
— Спасибо, — резко бросила я, раздраженная его инсинуацией, якобы я переоделась в этот халатик, чтобы произвести на него впечатление. — Только меня вовсе не интересует ваше мнение обо мне.
— Правда? — Он удивленно вскинул брови. — Выходит, этот столь соблазнительный наряд не предназначался для убийственного впечатления? Ты это хочешь сказать? Странно, насколько я знаю, большинство женщин принаряжаются исключительно ради представителей противоположного пола.