Ты моя жена. Настоящая
Шрифт:
Со страхом наблюдаю, как концы простыни развеваются от ветра.
Делаю шаг назад. И еще.
— Видишь? Я ухожу.
Подхожу к двери. Буквально силой заставляю себя выйти, но не ухожу. Стою и прислушиваюсь. Считаю до десяти. Еще несколько секунд и я не выдержу и ворвусь туда.
Но потом облегченно выдыхаю. Потому что слышу скрежет замка. Значит Василиса слезла-таки с окна и повернула ключ.
Стою еще какое-то время у двери, а потом, обхватив затылок руками, иду в
Падаю там на диван и просто смотрю в потолок. Сердце стучит слишком громко. И слишком часто. Что это? Неужели я так переживаю за Василису?
А если бы она сделала это?!
Отворачиваюсь к спинке дивана и кулаком ударяю в кожаную обивку. Сука! Почему?
Если бы выпрыгнула?!
Нет!
Опять отгоняю от себя эти мысли.
Я не могу потерять ее. Не могу. Знать, что она где-то есть, просто не со мной пока, — это одно. А думать, что ее может не стать совсем… Сука. Нет.
Почему же так хреново теперь? Ведь было ахуенно. Было!
А сейчас…
Встаю с дивана и иду к бару. Достаю бутылку виски и пью прямо из горла. Отрываюсь только, когда бутылка оказывается наполовину пустая.
Что с ней не так? Что с нами не так?
Мы же можем быть вместе. Можем! Но что я делаю не так? Ведь она может быть другой. Я знаю. Видел. Может.
Ставлю бутылку и опять ложусь на диван.
Надо по-другому, Давид. Иначе.
Но как?
Сука. Никогда не было так сложно.
И зачем мне это все? Может, плюнуть? Отпустить?
Чтобы кто-то другой трахал ее?!
Я готов вмазать самому себе только за мысли!
Она моя! Хочет того или нет! Никуда не денется! А сейчас тем более.
И я усмехаюсь.
Вот так-то лучше.
Зря я все это затевал? Ну уж нет, Василиса, попала в капкан — не выберешься.
Глава 12. Давид
Утром просыпаюсь от того, что мне холодно. Я ведь так и уснул на кожаном диване в одних трусах.
Сука. Это херово. Особенно сравнивая с пробуждением в обнимку с теплым телом Василисы.
В мозгу сразу всплывают ее мягкие груди, в которые я утыкался, засыпая, и которые я мял, просыпаясь.
И я опять возбуждаюсь. Член ждёт утреннего секса. На который я и рассчитывал. Но нет. Понимаю, что надо по-другому.
Для начала иду в душ. А что делать? Мой возбужденный член точно не будет способствовать нашему общению с Василисой.
Стоя под холодными каплями ещё раз прокручиваю вчерашний вечер. От злости бью кулаком о стену.
Почему?!
Но надо успокоиться. И успокоить Василису.
Выхожу из душа, быстро одеваюсь и иду к комнате,
Пробую дверь — закрыта. Конечно, я могу открыть ее, но понимаю, что Василиса сама должна сделать это. Поэтому просто стучу.
— Василиса, открой. Это я.
В ответ тишина. Но я-то знаю, что она там. Охрана не сообщала о каких-либо ее передвижениях. Значит, она в комнате. Открывать не хочет — ясно.
Спускаюсь вниз и иду под окна ее комнаты. Так, окно так и не закрыла. Оставила себе запасной выход? Ухмыляюсь.
Иду к садовнику и беру у него лестницу. Третий этаж, но лестница высокая. Хоть и не достает до самого окна, но я могу уцепиться за него руками. Подтягиваюсь и оказываюсь на подоконнике.
Машу садовнику, чтобы уносил лестницу и убирался сам.
Спрыгиваю на пол и слышу:
— Ой!
Василиса так и сидит в кровати, обернувшись простыней.
— Что ты… как? — начинает она, с испугом глядя на меня.
— Ну, ты же дверь не открывала, — усмехаюсь я. — Как спалось? Без меня?
— Отлично, — возвращается прежняя Василиса. Отвечает уже смелее, задрав подбородок.
— А мне херово, — говорю я и сажусь в кресло. — Поговорим?
— Зачем, Давид? Ты же опять будешь врать, — зло произносит она. — Я не хочу, — отворачивается.
Встаю и иду к ней.
— Стой, Давид! — вскакивает она с кровати и смотрит на меня, нахмурив брови.
— Не сделаю ничего тебе, — бурчу я недовольно. — Давай как взрослые, поговорим и все. Обещаю, не притронусь к тебе, если сама не захочешь.
Произношу и сам поражаюсь тому, что говорю. Но что-то подсказывает мне, что продлится это «не захочешь» недолго. Ладно, Давид, терпение, только терпение. Тяжело выдыхаю, возвращая себе хладнокровие.
— Это ты все затеял? Ты придумал? Какой же ты… — Василису, наконец, прорывает, но она все равно пытается подбирать слова. Это мне нравится. Я улыбаюсь, но она истолковывает мою улыбку по-своему.
— Отдай паспорт и телефон! — требует она, сжимая кулаки.
Мотаю головой.
Тогда она подбегает ко мне и начинает стучать по мне своими кулачками.
— Уоу! Уоу! Полегче! — смеюсь я. — А то опять успокоительного дам.
— Что?! — она отскакивает от меня на шаг. — Что ты сказал?! Так вот, почему… — отворачивается и прикусывает губу. — Ну ты и скотина, Давид.
Так. Это мне уже не нравится.
— Полегче, девочка, — грожу ей пальцем.
— То есть ты хочешь сказать, что вы напичкали меня какой-то гадостью? Чтобы я была как амеба?!
Опять грозно смотрит на меня. Этот взгляд! Сколько в нем страсти. Так бы и схватил ее и развернул. Наклонил и…