Ты моя жена. Настоящая
Шрифт:
Ладонями провожу по дрожащим ногам, бедрам.
Опять смотрю вниз и медленно вынимаю член. Блестящий от ее смазки он легко выскальзывает и я опять возбуждаюсь, наблюдая, как сходятся ее складочки. Красные, часто пульсируют и блестят.
Чуть шлепаю Василису по заднице и она сжимает бедра. И из складочек стекает белая капля. Я рычу и опять возвращаю член в нее. Начинаю водить там, чувствуя, как он вновь становится тверже.
Василиса громко дышит в такт моим движениям. Опять обнимает
И в этот раз я трахаю ее нежно и медленно, не прекращая целовать. Не оставляя без внимания ни сантиметр нежной кожи.
Довожу Василису пальцами и кончаю следом. Еще долго просто лежу на ней, продолжая терзать ее губы, впиваясь в шею и лаская грудь.
Я бы так и провел остаток дня, но, отойдя немного, понимаю, что ей, наверное, тяжело. Она все же такая маленькая. Поэтому перекатываюсь набок и прижимаю ее к себе.
— Зайка моя, — целую ее в плечо. — Такая послушная. Теперь все будет по-другому.
Шепчу еще что-то хотя по мерному посапыванию понимаю, что Василиса уже спит. И меня тоже вырубает.
Мне кажется, я даже улыбаюсь во сне. Так офигенно мне давно не было.
Яйца сводит от того, что я думаю, что после нескольких часов сна я опять трахну ее. И еще раз. Пока все поверхности в доме не будут опробованы.
Сказка, а не жизнь.
И вот, когда все так ахуенно, что не хочется просыпаться, я получаю ощутимый такой удар в плечо. И громкий возглас:
— Какого черта, Давид?!
Нехотя открываю глаза. Вернее, один глаз. За окном еще темно, но комнату чуть освещает ночник, включенный на прикроватной тумбочке. Свет у него слабый, но и он сейчас ослепляет. Закрываюсь рукой.
— Что происходит? — спрашиваю, откашливаясь и садясь. Потираю глаза.
— Это я спрашиваю: что тут происходит?! — ну вот, узнаю. Вернулась прежняя Василиса.
Это возвращение вызывает у меня улыбку. Всматриваюсь в полумрак.
Василиса стоит у кровати, обмотавшись простыней.
— Который час? — тянусь к телефону. — Ты чего вскочила?
— Где я?! — кричит она, оглядываясь по сторонам. — И почему… ты здесь?!
— Ну, иди ко мне, — приоткрываю одеяло и рукой показываю на место рядом с собой. — Давай продолжим наше примирение, раз уж не спится тебе.
Но Василиса вместо того, чтобы подойти и лечь рядом, разворачивается и идет к окну. Смотрит в него.
— Да где я?! — спрашивает уже возмущенно. — И что вообще происходит? Давид!
— Ну вот, если ты вернешься на свое место, то мы обо всем поговорим, — говорю примирительно. — Иди, зайка. Я пиздец как поговорить хочу, — подмигиваю ей.
Впервые за долгое время у меня хорошее настроение. Но, похоже, Василиса не разделяет моей радости.
— Если ты сейчас же не расскажешь, где я и что ты тут делаешь, то я… — сама
— Так, — довольно улыбаюсь и ложусь, заведя руки за голову. — Продолжай. Что же ты?
— Я… я в полицию позвоню! Вот!
Не могу сдержаться и откровенно смеюсь.
Сдергиваю с себя одеяло и быстро вскакиваю с кровати. Иду к Василисе, не сводя с нее глаз. Стараюсь смотреть строго, но все равно, как мне кажется, уголки губ то и дело дергаются в улыбке.
— Не подходи! — опять выставляет вперед руку.
— Ну, хватит, может? — спрашиваю я, делая еще шаг к ней. — Будь благоразумна, Василиса.
— И это говорит мне человек, который передвигается вприпрыжку с членом, — фыркает она.
Я опять смеюсь. Ну да, у меня стоит. Все эти ее выкрутасы пиздец как заводят.
— Стой там! — восклицает она, когда между нами остается какой-то метр и я протягиваю руку к ней.
Быстро оглядывается и хватает статуэтку. Замахивается ей.
Да ладно? Такой ведь и прибить можно. И по взгляду Василисы я вдруг понимаю, что она легко сделает это. Блять. Опять?!
Ну уж нет!
Делаю еще шаг и едва успеваю увернуться. Раздается звонкий звук и теперь комнату освещает лишь блик луны. Оборачиваюсь, наклонившись.
Эта сучка попала статуэткой в ночник! Ночник вдребезги. Статуэтка без головы валяется рядом.
— Сука, — шиплю тихо, оборачиваюсь и ищу взглядом эту чертовку.
Не видно ни хера!
— Стой там или я выпрыгну!
Перевожу взгляд на голос. Внутри все холодеет.
Василиса стоит на подоконнике. Окно распахнуто и волосы ее развиваются в разные стороны.
— Дура! — кричу я. — Третий этаж! Слезай! Больная!
— Плевать! Достали меня все! — в ее голосе столько отчаяния. — Вы все используете меня! Не верю! Никому не верю!
Понимаю, что это просто крик души. Я уже не улыбаюсь и не радуюсь. Вижу, что Василиса серьезна. Слишком серьезна.
— Василиса, — произношу как можно спокойнее, — спустись с окна, пожалуйста. Ты можешь упасть.
— Я хочу остаться одна! — кричит она. Поворачивает голову и смотрит вниз. Хватается за раму второй рукой, потому что ее начинает шатать.
— Вниз не смотри! — кричу я. Пытаюсь опять говорить спокойно: — хорошо, Василиса. Я уйду. Ты останешься сейчас одна. Слезешь с окна и ляжешь спать. Мы поговорим утром. Хорошо?
Молчит. Но хотя бы вниз больше не смотрит. Стоит, опустив взгляд в пол.
— Василиса, — зову ее, натягивая боксеры. — Видишь? Я ухожу. Слезай.
— Нет! — спорит и зло смотрит на меня. — Ты обманешь! Опять придешь!
— Там, — показываю на дверь, — ключ. Закройся и я не войду. Тебе надо отдохнуть, а потом мы поговорим. Хорошо?