Ты найди, а я расправлюсь
Шрифт:
– Не трогай! Сядь на место!
Пожав плечами, она отошла на свое место и села.
Чалмерс вернул драгоценности на место. С коробочкой он обращался так, как будто та была сделана из яичной скорлупы.
Долгое время он сидел неподвижно, уставившись на шкатулку. Я гадал, что он собирался предпринять. А он явно что-то задумал. Он снова обрел форму, снова стал Большим Человеком. И Джун, глядевшая в окно, и я, глядевший на свои руки, снова были пигмеями.
– Позвоните этому Джузеппе,
Я нашел в справочнике номер телефона, позвонил на станцию и попросил соединить его с нами. В ожидании разговора Чалмерс продолжал:
– Предупредите прессу – никаких подробностей. Пусть просто напишут, что во время каникул Элен сорвалась со скалы и разбилась насмерть.
– Понятно.
– Будьте здесь завтра утром, я в девять хочу поехать в морг.
Из кабинета каронера наконец ответили. Я попросил к телефону Малетти и, когда он подошел, сказал Чалмерсу:
– У телефона коронер.
Он взял у меня трубку.
– Все в порядке, Доусон. Беритесь за дело. Никаких подробностей.
Выходя из комнаты, я услышал, как он объявил:
– Шервин Чалмерс у телефона…
Я не знаю, как он это делал, но в его устах это имя звучало особенно значительно и грозно.
Глава 5
На следующее утро, в девять часов, я подъехал на прокатном «роллсе» к отелю «Везувий».
Все итальянские газеты сообщали о смерти Элен. Каждая поместила фотографию – Элен в очках с роговой оправой, с зачесанными назад волосами и с серьезным взглядом. Словом, все, как в первую нашу встречу.
Вчера вечером, едва только я вышел от Чалмерса, я связался с Максвеллом и хорошенько проинструктировал насчет подачи всей истории.
– Спусти все на тормозах, – сказал я. – Ничего сенсационного – просто несчастный случай. С каждым может случиться. Каникулы в Сорренто, съемки восхитительных видов натуры. Бедняжка так увлеклась пейзажами, что оступилась и загремела с утеса.
– И ты воображаешь, что хоть один дурак слопает эту парашу? – заорал он. – И никто не станет допытываться, что она делала в одиночестве в такой шикарной вилле?
– Знаю, знаю, – ответил я, – но наша версия именно такова, и ты должен ее держаться. На все вопросы мы будем отвечать по ходу их появления. Старик хочет, чтобы история была подана в таком виде, и если ты хочешь сохранить свою работенку, в таком виде ты ее и подашь.
Я повесил трубку, не слушая его возражений.
Когда утром я просмотрел свежие газеты, то увидел, что Максвелл выполнил инструкцию буквально. Было сообщение, была фотография и все… Голые факты, все с ноткой сочувствия и без всякой истерики. Никаких идиотских комментариев.
В десять минут десятого Чалмерс вышел из отеля и забрался на заднее сиденье «роллса». В зубах сигара, под мышкой кипа утренних газет. Мне он даже не кивнул.
Я знал, куда он хочет ехать, и не стал тратить время, задавая вопросы. Я сел рядом с водителем и велел ему ехать в Сорренто.
Я был слегка удивлен, что Джун Чалмерс с нами не поехала. С моего места я мог хорошо видеть в зеркальце выражение лица Чалмерса, когда он читал газеты. Он просматривал их очень быстро и целенаправленно, бросая газеты после прочтения на пол.
Когда мы подъехали к Сорренто, он разделался со всей пачкой. Он сидел, курил сигару, глядел в окно и общался с единственным, достойным его общения, собеседником – с самим собой.
Я указал шоферу путь к моргу. Когда мы остановились у маленького здания, Чалмерс выбрался наружу, жестом велел мне оставаться в машине и пошел в морг один.
Я закурил сигарету и постарался не думать о том, что сейчас увидит Чалмерс. Легко сказать! Изуродованное тело и разбитое лицо Элен не оставляли меня ни на миг и преследовали в кошмарах прошлой ночи.
Чалмерс пробыл внутри минут двадцать.
Вышел из морга он тем же твердым шагом, каким заходил. Крепкие зубы все так же сжимали сигары, вернее, уже окурок дюйма полтора длиной. Можно, оказывается, созерцать труп дочери, не вынимая изо рта сигары. Надо полагать, в его понимании это соответствовало роли «железного человека». Железного во всем, всегда, последовательно и до конца.
Он залез на заднее сиденье быстрее, чем я смог выйти наружу и открыть для него дверцу.
– О'кей, Доусон, теперь поехали на эту виллу.
По дороге не было сказано ни одного слова. Я вышел из машины у железных ворот виллы, открыл их, снова вернулся в машину, и мы медленно поехали по дорожке к дому. Я заметил, что «линкольн» с откидным верхом все еще стоял у главного входа.
Выходя из «роллса», Чалмерс спросил:
– Это ее машина?
Я подтвердил, что да, ее.
Он угрюмо зыркнул на «линкольн» и поднялся по ступеням ко входу. Я последовал за ним.
Шофер смотрел на нас без всякого интереса. Как только Чалмерс повернулся к нему спиной, он полез за сигаретами.
Пока Чалмерс осматривал виллу, я держался в тени гостиной. Спальню он отложил напоследок и задержался в ней дольше всего. Заинтересовавшись, что он там делает, я тихонько подошел к приоткрытой двери и заглянул внутрь.
Он сидел на кровати, перед ним лежал раскрытый чемодан, набитый нейлоновым бельем Элен. Руки Чалмерса были погружены в кучу этих шмоток, а неподвижный взгляд был устремлен в окно.