Ты (не) моя мама

Адриевская Татьяна

Внезапно в кабинете загорелся свет. Сергей резко отскочил от меня, а я сощурилась от яркого света и посмотрела на дверь. Меня испепелял недобрый взгляд отца, такой холодный, чужой и отстранённый.

— Ну попробуйте объяснить, — холодно пророкотал он. — А я внимательно послушаю.

Всё, что происходило дальше, слилось для меня в один огромный, покрытый чёрными тучами, кошмар. Разочарованные взгляды отца, истерика и гневные угрозы Маши, осуждающие высказывания дяди. Я была вынуждена оправдываться за тайную связь, в которую была втянута когда-то в слепую. А Сергей, увидев отрицательный настрой моего

отца к своей персоне, быстро поджал павлиний хвост и поспешил заверить свою жену, что совершил ошибку. Так сказать его бес попутал. Я понятия не имела, что именно он пел ей в уши наедине, но для своей двоюродной сестры я стала врагом номер один. Лишь в одном Сергей говорил правду — он действительно не знал, кто я на самом деле.

Мне пришлось рассказать отцу всё так, как было на самом деле. Но тот был настолько взвинчен новостью о моём тайном романе с Сергеем, что даже не пытался меня услышать. Он моментально сместил Нестерова с руководящей должности и, защищая меня, в пух и прах разругался со своим братом.

— Я не стану рушить брак Маши из-за того, что твоя дочь не думала перед кем раздвигает ноги! Не знала она, а как же! Маша и Сергей год до свадьбы год встречались, а она не знала! — Дядя спорил с отцом в кабинете. Они кричали так громко, что мне, затаившейся у лестницы, было прекрасно слышно каждое их слово.

— Не смей оскорблять мою дочь! Ты идиот, если не видишь, какую змею мы пригрели на груди. Я его и близко не подпущу к руководству холдингом. Убирай его с филиала, иначе я вас всех без штанов оставлю!

— Чёрта с два я уволю зятя с филиала, и Маша сама решит подавать ей на развод или нет. Не лезь к ним! Пусть молодёжь сама разбирается, — уже мягче закончил Леонид.

— В таком случае, Лёня, кроме этого филиала у тебя ничего не останется. Даю слово, — холодно пообещал отец и, резко дёрнув дверь, вышел из кабинета.

Я вздрогнула от неожиданности. Поймала ледяной, наполненный гневом взгляд, и застыла, не смея даже вздохнуть.

— Папа, я, правда ничего не знала… — снова принялась оправдываться, но один жест руки заставил меня замолчать.

— Иди к себе, Наташа, — выдохнул отец устало. — Поговорим завтра.

Разговор, с которым мне пришлось столкнуться на следующий день, сломал меня окончательно.

— Я всё обдумал, Наташа. — Папа подошёл к окну моей комнаты, всё такой же суровый и холодный. — Мы не можем оставить этого ребёнка. Ты должна сделать аборт.

Эти слова обрушились на меня смертоносной снежной лавиной, безжалостно сдавливая меня со всех сторон. И я понеслась прямиком вниз, в непроглядную пропасть. Пропасть отчаяния и страха.

— Папа… — сморгнула выступившие слёзы. — Ты что такое говоришь?

— Так будет лучше, поверь…

— Нет! Не поверю. Он же живой, понимаешь?

— Сроки ещё позволяют. Я узнавал, — продолжал отец сухо.

— Это мой ребёнок! И решать в первую очередь мне!

— А ты — моя дочь, Наташа. И я не позволю тебе совершить такую чудовищную ошибку. Нельзя рожать от мужа сестры. Ты хоть понимаешь, в какой скандал это может вылиться для нашей семьи?

— Буквально вчера ты не боялся скандала, и был готов принять внука от безымянного парня, вскружившего мне голову! — процитировала его же слова. — Что поменялось?!

— То, что у безымянного

парня появилось имя! — рявкнул отец, поворачиваясь ко мне. В его глазах было столько боли, смешанной с яростью, что у меня перехватило дыхание. Я никогда его таким не видела. — Что ты будешь делать, когда этот ребёнок родится? Или когда у сестры дети появятся? Может будете на пару с Машей этого папашу недоделанного делить?! А что будет, если твой ребёнок узнает, что его дядя на самом деле ему родной отец? А троюродные братья и сестры — единокровные!

— Не узнают! Никто не узнает, папа! — простонала я жалобно. — Я ведь не собиралась никому ничего говорить.

— Тем не менее, мы все об этом узнали. Шило в мешке утаить нельзя, дочка. И как бы больно нам сейчас не было, тебе придётся через это пройти. Это самое правильное решение в сложившейся ситуации.

Я без сил опустилась на кровать. Слёзы брызнули из глаз и я закрыла лицо ладонями, поддаваясь эмоциям. Меня лихорадило от одной мысли об аборте. И я не понимала, что для меня страшнее потерять: поддержку любимого отца или жизнь малыша, которого я уже успела полюбить не меньше.

— Никто не узнает… Никто… Никогда… — повторяла сквозь всхлипы.

Тяжело вздыхая, папа сел рядом, обнял меня за плечи и заговорил:

— Наташа, разве ты не видишь, от кого собралась рожать? Нестеров — подонок, от него можно ожидать чего угодно. Он ведь и сам скажет твоему ребёнку правду, если посчитает это выгодным для себя. И ты хочешь дать ему такой рычаг давления на меня? Он может угрожать, шантажировать, выкручивать любую ситуацию под себя, лишь бы добиться своего. Ну нельзя тебе оставлять малыша, понимаешь? Наташ, ты ещё так молода… Ещё встретишь достойного мужчину, полюбишь, родишь… Все мы совершаем ошибки. И иногда, чтобы всё исправить, нам приходится поступать не так, как мы того хотим.

После этого разговора отец записал меня на процедуру. Оставшись без права выбора, я была настолько растеряна и подавлена, что сдавала все необходимые анализы на автомате, не осознавая происходящего. А перед самой процедурой не смогла сомкнуть глаз всю ночь. Пыталась убедить себя, что так действительно будет лучше, что так правильно. Когда отец захотел сопроводить меня, я отказалась. Решила пройти через этот ад одна. Но когда села за руль и подъехала к клинике, я не смогла выйти из машины. Всё тело словно налилось свинцом и парализовало. Я просидела так больше часа, пропустив свою запись. Не отвечала на звонки, разрывающие мой телефон. А потом завела машину и рванула прочь, даже не разбирая дороги. В тот день я так и не вернулась домой, сняла номер в отеле, а на следующий день купила билеты на ближайший рейс. Мне было всё равно куда. Лишь бы подальше от всех, кого считала своей семьёй.

Я расплачивалась картой, поэтому отец прекрасно видел всё то, что я творила. В какой-то момент он прекратил обрывать мой телефон звонками и прислал одно единственное сообщение:

«Ты сделала свой выбор, Наташа. С этих пор у меня больше нет дочери».

Глава 27

Больше с отцом я не виделась. Мой поступок он расценил как предательство. Я даже смогла принять и смириться с его решением. Но не с условиями, которые он мне выдвинул в стенах нашего дома.