Ты полюбишь вновь
Шрифт:
— Садись ко мне в машину. Я все решу, — Полина схватила Сашу сильнее, не давая сделать и шаг от нее.
Он ее вдох. Выдох она сделала, когда не успела нажать на тормоз, врезаясь.
Саша посадил ее тело на пассажирское сиденье, а сам пошел к тому внедорожнику, пытаясь сохранить хоть толику спокойствия.
— Ты кто такой? — спросил водитель внедорожника, когда Саша резко открыл его водительскую дверь.
— Вышел!
Он был такой же высокий, как и Саша, но шире. Эта гора мышц, накачанный, до безумия опасный.
— Чего? — опешил тот.
Саше не было страшно. Он был в ярости. А она
— Вышел я сказал!
— Ты охренел?
Он вышел из машины, и они сравнялись в росте. У обоих гнев в глазах, неконтролируемый. Когда любое слово может спровоцировать.
— Почему не вызвал ГАИ?
— Ты свою бабу сначала ездить научи!
Слово спровоцировало. Он ударил его в челюсть, выплескивая весь гнев, что был у него внутри. С криком, из самой души, надрывно, ранено, с болью. Так защищает свою женщину только ее мужчина. Готовый пойти до конца, только бы снова увидеть блеск в ее глазах, ее улыбку, почувствовать нежность ее кожи. Пусть это и будет последнее в его жизни.
От удара он головой ударился о дверь своего внедорожника.
Саша схватил его за горло, сильно сжимая. Сейчас он сильнее его, потому что ярость дает еще и силы, злость дает силы. Он непобедим.
— Ты сейчас садишься в машину и валишь отсюда нах*р. Мне все равно кто ты и что ты. Если я узнаю, что ты как-то появился в ее жизни снова с намеками на деньги, клянусь, я тебя уничтожу, сгною, выжгу. Ты меня понял?
Не дожидаясь ответа, Саша вернулся к своей машине и сел на водительское кресло. Необходимо было еще набрать в службу, чтобы эвакуировали Полинину машину: та, скорее всего, уже не на ходу.
Она сидела так же. Пустая, холодная, с потухшим взглядом. Смотрела куда-то вдаль. Там был он, Саша, разбирался с тем мужиком. Но она ничего не видела. Полина была где-то далеко, не с ним.
— Полин? — тихо позвал он ее.
Ответа нет. Она сломалась.
— Я так больше не могу, Саш, — наконец, тихо произнесла она. — Мне плохо, очень плохо. В душе. Мне казалось, со временем будет легче. Нет. Все это вранье. Легче не становится. И не станет. Я тебе никто. Когда … удар. И все… Я поняла, что моя боль — вот она. У меня внутри сейчас то, что ты видишь перед собой, — она засмеялась. Истерически. Этот смех горький, как слезы.
А потом тишина в машине. Гнетущая. Осязаемая.
— Ты когда-то говорил, что ни один нормальный мужчина, встретив свою женщину, не будет размениваться на других.
— Да, говорил. Только я не нормальный мужчина. Я обдолбанный наркоман. И мой наркотик — ты. Не могу я без тебя…
Плач. Дикий, от которого мурашки по всему телу, он безумный. И истерический смех.
— У тебя такая печаль во взгляде. Ты сломалась, Полина. Я так хотел это видеть. Боже, я так этого желал, — Саша закинул руки назад за голову и закрыл глаза. — Чтобы ты страдала, как и я, чтобы сгорала.
— Доволен?
— Нет, Полинка. Моя самая сильная боль не от твоего предательства. Она — видеть тебя такой.
Глава 19
— Полин, давай выходить, — тихо сказал Саша, поглаживая ее скулу.
Саша давно заметил несвойственную ей худобу, впалые щеки, заостренные плечи. А еще цвет ее глаз теперь не был таким ярким. Заметил, но не придал значения. А сейчас он смотрит на нее и видит,
— Мы где? — хрипло спросила она Сашу.
На некоторое время она заснула. Закрыла глаза, в которых стояли еще слезы, и заснула. Ей первый раз за все время снилась теплая Италия и та квартирка. Ранней весной. Она гуляла вдоль моря и вдыхала его соленый аромат. Было прекрасно и спокойно.
— В больнице, Полин. Надо, чтобы тебя осмотрели.
Полина не ответила ему. Как кукла, вышла из машины. Куда ее направят, туда она и пойдет.
В частной клинике сейчас было достаточно людей, можно спутать ее с обычной районной больницей. Или это уже особенность столицы.
Пара звонков и их приняли без очереди, получая в спину обвинения и ругательства. Контингент здесь ничем не отличается от бюджетной больницы.
Врач делал какие-то манипуляции, чтобы проверить реакцию, светил маленьким фонариком в глаза. Полина была не здесь. За всем она наблюдала со стороны. Все разговоры за пределами ее мирка, в который она уютно убежала и устроилась. Фильм. Она смотрит кино о себе. Вот сейчас врач что-то ее спрашивает, она невнятно отвечает, что-то говорит и практически его не слушает. Термины, он сыплет каким-то непонятными ей и никому ненужными словами. Зачем они ей сейчас нужны? Она просто хочет улечься в теплую постель у себя в домике и заснуть, чтобы опять приснилась Италия, их Италия. А еще Саша.
На брови три маленьких пластыря. Кровь остановлена, только рана еще саднит. Губа болит, но это терпимо. Теперь вся физическая боль терпима. Кровь из носа перестала идти. Так легче и уже можно дышать. Мелкими вдохами и такими же маленькими выдохами. Они нужны, чтобы жить дальше. Дыхание — это жизнь.
— Пойдем, Полина, — Саша взял ее под руку и вывел из кабинет. Очередь стала еще больше. Но ей до этого нет никакого дела. Просто фон, массовка. Даже если ей в след будут кидать оскорбления, она просто их не услышит.
Они сели обратно в машину. Там вкусно пахнет. Как раньше. Его парфюмом, кожей и чем-то терпким. Сашей? Уютно и хорошо. Сейчас ей хорошо.
— Посмотри на меня, пожалуйста, Полин, — ласково просит Саша.
Подчиняется, его кукла подчиняется. Она плавно поворачивает голову в его сторону и смотрит пустыми глазами.
— Черт, да что с тобой такое… — он нежно гладит ее лицо, убирает выбившуюся прядь волос. А потом прижимает к себе, заключает в объятия.
Он рядом. Теперь Саша рядом. В ее домике. С ним тоже тепло и уютно. Может, стоит заснуть вместе с ним и очутиться в Италии? Весной там чудесно цветут сады, наверно. Хочется пройтись вдвоем и смотреть на эту красоту. Кто сказал, что прекрасно только море? Нет, совсем нет. Море это зло, море — это боль, море — это смерть.