Ты предал нашу семью
Шрифт:
– Потому что у меня к тебе чувства!
– с напором сказал Руслан.
– И я был уверен, что у тебя ко мне - тоже…
В ответ она запрокинула светловолосую голову, и по помещению разлился её хрустальный, словно слово «вечность», которое Кай складывал изо льда, смех.
– Троянский… за чувствами - к Жене. Хотя, я уверена, теперь их нет и у неё. И уходи, пожалуйста, пока я действительно не позвала охрану, - сказала она, высвободившись.
Руслан постоял так некоторое время, понимая, что это конец. Нет смысла ни угрожать, ни беситься, ни умолять, унижаясь перед женщиной, которая ему ничего была не должна и ничего, по сути, не обещала. А если что и шептала в порыве страсти, так это можно было интерпретировать по-разному…
– Прощай, Вэл. Надеюсь, жизнь твоя будет такой, какой ты себе её нарисовала, - сказал Троянский, после чего просто вышел из квартиры Валери.
И из их совместной истории, которая теперь приносила в ощущениях лишь горечь…
Почувствовал он себя странно, когда сидел за рулём и бесцельно куда-то ехал. Сначала занемели пальцы на левой руке, её даже пришлось снять с руля и попытаться размять. Затем закололо слева в грудине, да так противно, как будто кто-то запихнул туда раскалённый штырь и проворачивал его прямо в костях.
А потом Руслан с силой нажал на тормоз, когда его обуял жуткий, едва ли не смертельный страх. Такого он не испытывал ни разу, словно в эту самую секунду заглянул туда, за грань, откуда на него в ответ смотрели какие-то страшные чёрные твари…
Потом эта картинка исчезла, Троянский лишь понял, что его машина остановилась, а следом голова Руслана упала на руль и последним, что он услышал, был протяжный гул автомобильного сигнала.
Глава 36
Месяц спустя
Я вошла в двери нашего бывшего дома, и тут же мне в нос ударил запах затхлости. Несмотря на то, что команда прислуги так и продолжала трудиться над тем, чтобы особняк, в котором раньше находилась частичка моего сердца, когда мы с Троянским были семьей, носил черты жилого помещения, всё равно мне казалось, что даже воздух здесь словно бы застыл.
Это было обманчивое чувство. Полы были намыты до блеска, всюду - ни пылинки. Окна хрустально чистые, пропускающие яркий солнечный свет… Но вот это ощущение, что попала в какой-то склеп, меня не покидало.
– Руслан точно хочет, чтобы этот дворец принадлежал нам с Саввой?
– нахмурившись, спросила я, проходясь по знакомой обстановке взглядом.
Обойдя гостиную, я бросила взгляд на диван, на котором совсем недавно сидела, невольно подслушав разговор мужа и брата, и считала, что мой брак рухнул. Сейчас это казалось таким далёким, как будто и не со мною всё приключилось. Как будто и не я была той самой Женей…
– Да. Он хочет оставить себе лишь небольшое дело. Я имею в виду, после того, как вернётся к нормальной жизни…
Свекровь, что следовала за мною по пятам в компании моей мамы, кашлянула, скрывая за этим волнение за сына. Я чувствовала, что она отчасти винит себя за то, что случилось с Троянским. Сначала - обширный инфаркт, который чуть не унёс его жизнь. Затем - гипоксия, вследствие чего Рус впал в кому. А следом - возвращение в реальность и приговор врачей: восстановиться после этого Троянский сможет далеко не сразу. На это уйдут годы, если в принципе когда-нибудь Руслан сможет жить как раньше.
Пока же ему был строжайше прописаны полный покой и режим дня. Троянский находился в хорошей загородной клинике, где должен был пробыть ближайшие года три как минимум.
Все вопросы, связанные с нашим разводом и разделом имущества, он решал через мать и адвоката, но я знала его распоряжения: то, что полагалось по суду мне и сыну, он отвоёвывать не станет. Себе оставит небольшое дело для дохода «на жизнь», а от остального имущества избавится, чтобы заняться реабилитацией.
– Мне не нравится этот дом, - сказала я, прислушавшись к себе и поняв, что мне здесь дико некомфортно.
И виной тому не только тот факт, что Руслан таскал сюда Валери. Последней, кстати, пока и след простыл. Ходили слухи, что она уехала за границу, но скоро вернётся. И я была уверена в том, что эта змеюка обязательно вскоре будет искать себе новую жертву. Но меня она не касалась. Думать об этой женщине означало марать саму себя, так что все мысли о Вэл я отбросила прочь.
– Не нравится? Но Руслан очень хотел, чтобы он остался именно вам с Саввой, - растерянно проговорила Надежда Владимировна.
– Ну, он и останется. На время. Ведь Рус же не говорил, что я должна в нем жить? Подготовим все документы, выставим на продажу…
Я вышла на улицу, мама и свекровь последовали за мной. Окинув взглядом коттедж, я едва не поморщилась. Мужу удалось за считанные дни испоганить все мои светлые чувства по отношению к этому жилищу. И как его ни отмывай, как ни пытайся заселить новыми впечатлениями, от прошлого избавиться не удастся.
– Ладно, - вздохнула Надежда Владимировна.
– Но Руслану я пока об этом говорить не буду. Просто скажу, что все дела утрясла и все остались довольны.
Я кивнула. Это было лучшим решением. Мне так комфортно было в доме Мережковского - не вычурном, не огромном, без пафоса, - что я уже рассчитывала прикупить нам с Саввой что-то подобное. Переедем туда и станем жить вдвоём, наслаждаясь тем, что у нас будет свой маленький уютный уголок.
– Вы пока останетесь здесь?
– спросила у мамы и свекрови, увидев, что к воротам подъехала машина Олега.
Сегодня мы должны были с ним отправляться в моё будущее кафе, которое, как я надеялась, откроется к Новому году. Мережковского впереди ожидала длительная командировка в другую страну, куда он меня звал с собой, обещая, что здесь за всеми моими делами присмотрят опытные люди, но я не видела, в каком качестве могла полететь туда с Олегом. Хотя и понимала, что мне его будет не хватать.
За последнее время мы сблизились ещё больше, став очень хорошими приятелями. Мережковский очень выручал меня советами, помощью и реальными делами. Наши сыновья познакомились и даже подружились, несмотря на внушительную разницу в возрасте. Казалось, Мережковский-младший воспринял Савву в качестве младшего брата. Меня это только радовало - чем больше рядом с сыном было людей, которые его любили, тем лучше.