Ты предал нашу семью
Шрифт:
«Прилетаю в восемь вечера. Встретишь?» - пришло мне на телефон сообщение от Олега с полчаса назад, и вот теперь я, возвращаясь к нему мысленно, испытывала те чувства, что казались мне давно забытыми.
Убеждала себя - это лишь потому, что успела соскучиться по Мережковскому, но всё равно ощущала нечто ещё, что рождалось прямо в сердце. Какое-то странное возбуждение или, скорее, взбудораженность от предстоящей встречи.
И, конечно, я собиралась отправиться в аэропорт с Саввой, который тоже ждал возвращения Олега. О чём я и сообщила Мережковскому.
А до этого меня ожидал визит к Руслану, и не сказать, чтобы я была в восторге от предстоящей встречи. Я бы вообще предпочла с Троянским в обозримом будущем не встречаться, но он так просил меня об этом. Да и Надежда Владимировна едва ли не слезно умоляла меня о единственной встрече с ее сыном, потому я и согласилась съездить к нему в клинику на несколько минут.
– Жень, я жду в машине, - сказал мне Макс, который заехал за мной и которого я отправила на кухню, чтобы он взял себе кофе.
Хмельницкий был заспанным, но, как я сильно подозревала, - это был результат ночи без сна, что он провёл со своей девушкой Любой.
– Сейчас буду, - кивнула я ему и, допив латте, ещё немного полюбовалась на картину, как будто черпала в этих мгновениях спокойствие этого места перед тем, как меня ждало впереди небольшое нервное потрясение.
Я могла отказаться от встречи. Но с некоторых пор не боялась никаких трудностей. Тем более - разговора с бывшим мужем…
Признаться честно, встреть я Руслана где-то на улице, я, пожалуй, его бы даже не узнала. Он очень осунулся, побледнел, постарел и стал каким-то прозрачным. Но в глазах, когда меня увидел, заполыхал тот огонь, который явственно говорил: я ещё жив. И на многое способен.
Меня сопровождал Макс. Это было условием Мережковского, при котором он бы сегодня не примчался сам раньше положенного, чтобы либо запретить мне встречу с бывшим мужем, либо быть рядом, когда мы с Русом снова увидимся. Олег так и сказал мне по телефону, когда мы обговаривали данный вопрос. Мне было приятно, что Мережковский отреагировал именно так. Однако я поспешила заверить его, что отправлюсь к Руслану одна, убеждённая в том, что мне ничего не грозит. Правда, пришлось пойти на уступки в виде Хмельницкого, что следовал за мною по пятам.
– Я ненадолго, - сказала Максу, входя в комфортабельную палату Троянского.
Он, едва завидев меня, медленно поднялся с кушетки и так и застыл, наблюдая за моим приближением. А когда сделал движение в мою сторону, я поняла, что бывший муж немного подволакивает ногу.
– Как Савва?
– спросил он безо всякого приветствия, впиваясь взглядом в моё лицо.
– В порядке, - откликнулась я, пройдя вперёд и вправо и устроившись на краю стула.
Руслан, словно передумав, вернулся обратно к кушетке, на которой сидел, обложившись подушками. Он смотрел на меня испытующе, а я не знала, что испытываю. Вернее, ощущений было много, но какое из них превалировало, вот так сходу сказать было невозможно.
– Ты очень изменилась, Женя. Очень похорошела, - прошелестел Троянский.
– Свобода мне к лицу, - не удержалась я от того, чтобы не расставить все точки над «е».
Рус усмехнулся и покачал головой.
– Это точно, - согласился со мной бывший муж.
Мы помолчали. Зачем меня звал сюда Руслан, я не знала, но была уверена в том, что это сделано не для того, чтобы бросаться мне в ноги и умолять простить.
– Я бы хотел сказать, что мне очень жаль из-за того, как скотски я себя вёл по отношению к тебе… хотел бы просить у тебя прощения, но не стану этого делать. Потому что всех слов мира не хватит для того, чтобы до тебя донести, насколько я раскаиваюсь в содеянном.
Я приподняла бровь, слушая Руслана. По правде говоря, слышать это было весьма неожиданно, но я не перебивала Троянского, давая ему высказаться. В любом случае, сказанное уже ничего не решало. Почти. Потому что я не знала пока, как станут общаться в будущем Рус и Савва. И станут ли делать это в принципе.
– Ты - лучшая мама для нашего сына, - продолжил, меж тем, бывший муж.
– Спасибо тебе за то, что ты такая, Женя.
Я вздохнула и уже собиралась ответить хоть что-то, когда Троянский вскинул руку, прося этим жестом дать ему досказать.
– Я действительно раскаиваюсь в том, что вёл себя, как последняя скотина, по отношению к тебе, но считаю, что всё сложилось лучшим образом. Ты действительно в результате всего обрела свободу, чему я очень рад.
Он перевёл дух, как будто ему не хватало кислорода, прикрыл глаза и стал дышать часто и надсадно.
– Позвать врача?
– тут же всполошилась я.
Руслан замотал головой.
– Нет, не нужно. Сейчас пройдёт… теперь… так бывает.
Постепенно его грудная клетка стала подниматься и опускаться ровно, а когда Троянский смог восстановить дыхание, он встал и, всё так же подволакивая ногу, направился к столу, с которого взял телефон.
Подойдя ко мне, включил какую-то запись, и палату наполнил встревоженный голос, принадлежащий Вэл. Сама она что-то кому-то предлагала взамен на свободу - я не особо прислушивалась к тому, что происходило на экране. Потому что это всё уже относилось к какой-то иной жизни, которая меня не касалась.
– Это Валери. Она сейчас работает, не покладая всех своих частей тела, на благо мужчин другой страны. Попыталась освободиться, обратившись ко многим, в том числе, к Марине… которая какое-то время назад тебе помогала.
Я взглянула на телефон Троянского в последний раз и уточнила:
– Зачем ты мне сейчас всё это говоришь, Руслан? Это ко мне никакого отношения не имеет.
Бывший муж кивнул и, отключив запись, отошёл от меня, как будто опасался, что я заявлю ему, будто он должен держаться на расстоянии.
– Наверное, хотел бы, чтобы ты знала: я не с Вэл, - ответил Троянский, и это вызвало у меня оторопь.
Поднявшись, я посмотрела на Руслана и надеялась, что по взгляду моему он поймёт, насколько сейчас я вне всей той парадигмы, которая совсем недавно была моими оковами под названием «измена мужа». У меня другая жизнь, а прошлое… Прошлое будет оставаться там, где ему самое место.