Ты проснешься
Шрифт:
А еще она подумала, что когда дела позволят, непременно зайдет к Поздняковой в больницу. Или позвонит. Просто так, без всякой служебной необходимости. В благодарность за то, хотя бы, что вот сейчас, в эту самую минуту, ей не приходится сжимать в бессильной ярости кулаки.
Она нарушила паузу:
– Позвольте мне закончить. Потерпевшая Позднякова пришла в себя и дала показания. В частности о том, что с некоторых пор ее квартира была оснащена системой видеонаблюдения. Изображение фиксировалось и передавалось в файлообменник Интернета. Видите ли, она знала, что ее бывший муж
– Я вам не верю, – все еще спокойно сказала Валечка. – Про кого-нибудь другого поверила бы, но не про эту дуру.
И тогда Марианна вызвала сержанта, а когда он вошел, развернула экран своего ноутбука в сторону задержанной гражданки Козелкиной.
Как-то даже не сразу сообразив, что видит именно себя – немного сверху и потому карикатурно, – и ту, другую, которую она так ненавидит, Валечка, подавшись вперед и вытянув шею, завороженно смотрела убийственное кино, где было все. Она смотрела не отводя взгляд, да и не было у нее сил, чтобы его отвести.
Под черепом отвратительной бледной медузой пухла и пульсировала мысль: «Теперь не отвертеться. Сволочи, подловили, теперь не отвертеться! Да еще и гадина эта жива!»
Ужас, заполнивший сердце, переползал через край, мешая дышать и леденя пальцы. Но она так ненавидела ту, другую, которая все еще жива, что ужас попятился от мощи Валечкиной страсти, и она рванулась к столу следовательши, рванулась, чтобы этими ледяными пальцами схватить и расшибить подлый экран на мелкие осколки, хорошо бы об гнусную лыбящуюся морду милицейской змеи.
Кто-то рванул ее за плечи, защелкнул на запястьях наручники, вытолкнул в коридор.
Как же так, она ведь все учла и предусмотрела, и она бы выпуталась, а потом сделала бы еще попытку, хоть бы и третью по счету, и тогда та, которую она так ненавидит, больше не мешала бы ей жить.
Борис, когда перебрался от этой гадины в Валечкину однушку, горячо уверял, что все ненадолго, и что они очень скоро переедут в хоромы, провернув выгодный обмен. Но Валя, которая не раз бывала вместе с ним в квартире его бывшей жены, других хором, кроме этих, не хотела.
Третий этаж сталинского дома, коридор, по которому можно ездить на велосипеде, высокие потолки и все остальное тоже очень шикарное. И при этом сладко волновало странное ощущение, что это все – твое, или почти твое, или готово вот-вот стать твоим.
Борис – человек науки, далекий от обыденной действительности, он так и не смог дожать ситуацию и добиться прав хотя бы на комнату в этом шике, а ведь это был тот самый минимум, без которого нечего было и выходить замуж за этого человека науки.
Валентина решила не ждать, пока эта стерва предпримет что-то такое, отчего он вообще вылетит с ее территории. Бесквартирный Козелкин ей не очень-то был и нужен. Она взялась за дело сама.
Валентина не сомневалась, что эта интеллигентная сволочь впустит ее в квартиру, дверь
Мизансцену Валя продумала заранее. Она вообще все продумала.
Если повезет, хлипкая мамзель откинется сразу же. А денька через два Боря заявится с очередным визитом и обнаружит окочурившуюся жертву несчастного случая.
Но мамзель не откинулась, а лишь потеряла сознание. Валя не особо разбиралась в хирургии, но и тех знаний хватило, чтобы понять, что часика три она так проваляется. Значит, пусть вдобавок еще и газку хлебнет.
Закрыть форточку, открыть духовку и повернуть рукоятку на плите до упора, а для достоверности бросить рядом пьезозажигалку – вот вам и полная картина случая, не будем называть его несчастным. Потому как после сего случая Валя становится полновластной владелицей нехилой квартирки и всех прочих благ, находящихся внутри, Борис возражать не будет.
Она ошиблась только один раз. Ей не надо было забирать с собой те открытки. Возможно, еще раньше ей не надо было их совать в почтовый ящик, но на тот момент Валечке нужна была отдушина. А что, нормальная отдушина. Она с такой ненавистью кромсала нарисованным красоткам руки-ноги и выкалывала глаза, что было удивительно, как это у самого объекта они оставались на месте.
Но когда, торопясь уйти из квартиры, уже после всего, она увидела на тумбочке в прихожей уложенные аккуратной стопкой увечные прямоугольники, то запаниковала и подхватила их, на ходу засовывая в карман. Кабы не этот пустяковый просчет!.. И тогда та малолетняя дебилка со следами вырождения на лице, которую Валечка толкнула, выходя из подъезда и пряча лицо в капюшон старого пуховика, не подняла бы тревогу, а спокойно отправилась бы спать в свою богадельню, а ее придурошная опекунша спокойно продолжила бы валяться возле своей плиты, пока окончательно не отбросила бы копыта. С пробитой башкой она и без газа бы окочурилась.
Подумаешь, рычаг на трубе не повернут! Уличили ее, как же. А не успела его потерпевшая повернуть, кувшин ее раньше шарахнул.
Когда соседка донесла Борису, что его бывшую чудом обнаружили лежащей без сознания и отвезли на «Скорой» в больницу, Валя, конечно, взъярилась, но быстро взяла себя в руки, решив работать над новым планом. Новорожденный план именно тем и был хорош, что в наличии имелись все возможности для его выполнения. Но то, что произошло в дальнейшем, иначе как фантастическим невезением не назовешь.
Откуда вообще взялась эта стервозная баба, чего ей там делать-то? Всё, сволочь, испортила. Во-первых, Валя так дело и не доделала, во-вторых, чуть скальпа не лишилась, с двух сторон на голове у нее теперь проплешины и болят, как ожог. Но самое неприятное, что ее в свободе ограничили, сходу поверив психованной свидетельнице. А от мечты-то Валечку отделяло всего несколько минут!..
Но и здесь она выкрутилась бы, несомненно выкрутилась! Она успела выпустить из руки шприц вовремя, еще до того, как на визги накрашенной коровы в палату ввалилась толпа идиотов-охранников и медсестер. И всё, никто ничего не смог бы доказать. Как это у цивилизованных американцев – ее слово против моего.