Ты сияй, звезда ночная
Шрифт:
Секо улыбнулась в ответ. Сказала: «Спасибо, люблю». Улыбка у нее вышла неловкая.
— Мы были весьма удивлены, услышав, что они так внезапно желают с нами увидеться. Мы звонили вам вчера, но так и не смогли дозвониться. В толк не возьму, что же они намерены нам сообщить, если решили собрать нас всех вместе. — Мать достала из сумочки маленький веер. Приторный аромат ее духов смешался с запахом сандалового дерева.
— Может, мы просто подождем, пока они приедут, и узнаем? — перебил отец, но матушка попросту проигнорировала его слова.
— Не удивляюсь, что твои родители в полном шоке. Я и сама ужасно себя чувствую из-за этой истории, — заговорила мамочка, театрально поникнув. — Однако, в конце концов, твой брак — твое и только твое личное дело. Ведь, выходя за Муцуки, ты прекрасно знала о существовании Кона, не так ли, Секо? Единственное, что важно, — это чувства, которые вы испытываете друг к другу, верно? Люди могут болтать что хотят — но вы оба взрослые! Вы прекрасно можете решать сами за себя.
Меня в ужас повергло то, как она говорит. Плохо, скверно. Будет продолжать в том же духе — можно почитать за счастье, если хоть один из нас переживет грядущую катастрофу.
Родители Секо появились в час — минута в минуту. В комнате мгновенно повисло напряжение.
— Надо же, семейная конференция, — шепнула мне Секо.
Наверное, это было забавно. Наши родители сидели вокруг низкого столика и молчаливо сверлили друг друга взглядами поверх стаканов с ячменным чаем. Первым заговорил мой тесть.
— Мы желаем получить объяснения, — сказал он. — О чем вы думали, обращаясь от имени своего сына в брачное агентство? Я так понимаю, что вы вполне в курсе его тенденции… его склонности…
Но мамочка была готова к такому повороту событий и немедленно выдала в ответ свою Теорию Всепобеждающей Любви.
— Мы, разумеется, протестовали. Но, понимаете, они ничего не хотели слушать. Вот мы и подумали — раз Муцуки и Секо столь сильно полюбили друг друга, что же мы можем поделать? В сущности, только одно — помочь им, чем только сможем! — Она выдержала эффектную паузу и бодро закончила: — В конце концов, они молоды, передними — вся жизнь!
Недурно, матушка!
— Но даже если так, я все равно думаю — прежде всего вам стоило бы посоветоваться с нами…
— Вы правы. — Мой отец опустил голову. — Мы очень сожалеем.
Секо вздернула бровь, но не произнесла ни слова.
— Однако более всего обижает нас то, что наша родная дочь ничего нам не рассказала. — Моя дорогая теща принялась всхлипывать.
К полнейшему моему изумлению, матушка тоже немедленно стала промокать глаза платочком.
— Знаю, знаю! Ах, как я понимаю ваши чувства!
И пошло, и поехало. Мы с Секо, исключенные из милого семейного кружка, были, похоже, чужими на этом празднике жизни.
— И все же — я поверить не могу! — На физиономии тестя застыло выражение сдержанной обиды.
— Ну, тут обе стороны не без греха, знаете ли. И вам, и нам было что скрывать, — небрежно заметила Секо.
Вот оно. Настал момент истины.
— А это уже не шуточки! — завопила мамочка, внезапно придя в ярость. — Гомосексуальность — просто вопрос личного предпочтения, но психическое заболевание?! Психические болезни передаются наследственным путем!
— Вопрос личного предпочтения?! Ушам своим не верю! — зарычал в ответ мой тесть. — Он не настоящий мужчина! Он то ли мужчина, то ли женщина! Таким людям вообще надо запретить жениться! А эмоциональная нестабильность Секо — всего лишь временное состояние. И вообще — в наше время и в Европе, и в Америке все только и делают, что ходят к психотерапевтам!
Я не мог втиснуть даже слова. Секо сидела и попивала свой холодный чай с совершенно невозмутимым лицом, но я был абсолютно уверен, что происходящее осточертело ей не меньше, чем мне.
Я должен был сказать хоть что-нибудь.
— Понимаете, нас на самом деле устраивает все как есть.
— Si, si [10] , — громко выразила согласие Секо.
На минуту воцарилась тишина. Потом мой тесть вполне спокойно спросил:
— Я правильно понимаю? Ты намерен порвать отношения со своим дружком, так?
10
Да, да (ит.).
Я знал — рано или поздно этот вопрос всплывет, и давно готов был на него ответить. Да — я намерен порвать отношения с Коном. Я собирался сказать именно это. Но слова просто не шли с языка. Спина Кона, запах кока-колы — вот и все, о чем я мог думать.
— Если Муцуки бросит Кона, — Секо встала со мной плечом к плечу, — я брошу Муцуки!
Все были потрясены до невозможности. Снова воцарилась тишина.
Бурный выдался денек… В конце концов встреча на высшем уровне завершилась тем, что совещавшиеся стороны так и не достигли консенсуса (как будто его вообще можно было достичь) и покинули нас изнывающими от бесконечной усталости.
— На-ка. — Секо ткнула мне под нос свой стакан. Я сделал глоток… в стакане оказался не чай, а виски! Все это время она хлестала виски со льдом?! Три ха-ха! Секо взвизгнула от восторга. Женщина на балконе напротив принялась выколачивать пыль из своего футона. — Скажи, что ни о чем не жалеешь. — Секо отхлебнула еще виски.
— Наверное, правду сказал твой отец. Люди вроде меня не должны жениться…
Секо удивленно взглянула на меня. Потом ее глазища метнули гневные молнии.