Ты только мой...
Шрифт:
– Брэд, ну пожалуйста. Я стараюсь быть вежливой, но…
– Вежливой? Ты? Да ты представления не имеешь, что означает слово «вежливость»!
Изабелла вскинула голову.
– Может, ты и прав, – согласилась она. – Но трудно быть вежливой с человеком, который без разрешения устроился в твоей спальне на ночь и даже не говорит, почему он так поступил!
– Ну так представь себе, я позвонил Нэнси, а узнав, что она заболела гриппом, поднялся, чтобы сказать тебе это. Но ты спала. Я сел, пытаясь решить, что же делать дальше… Ну а потом уже наступило
– Черт возьми, Брэд… – Дыхание у нее оборвалось. – Ой!
– Ой! Что это значит! Просто «ой» и все? Никаких извинений за свое отвратительное поведение или за то, что мне пришлось провести ночь в этом кресле, свернувшись как эмбрион? Так что… – Брэд нахмурился. – Что с тобой? – Один взгляд на ее побледневшее лицо остановил поток его красноречия. Он схватил ее за плечи и усадил на стул. – Что-то не так?
– Я… я ударилась рукой о стол, – сказала она. Улыбка ее была слабой – и дрожащей, как и голос. – Но это ничего.
– Ну еще бы, конечно, – угрюмо подтвердил он. – Полагаю, нам пора кончать препирательства и выяснить, что с твоей рукой.
– Все нормально.
– Позволь мне самому судить об этом.
– Брэд, правда…
Но протестовать было бесполезно. Он уже спустил покрывало с ее плеча и взял ее за руку. Нахмурившись, он наклонился и осторожно стал разматывать бинт.
– Спокойно, – тихо сказал он. – Я не сделаю тебе больно. Я только посмотрю ранку.
Его голос звучал успокаивающе. А когда он для удобства встал перед ней на колени, Изабелла увидела его макушку. Волосы Брэда были густые и шелковистые, пряди переливались различными оттенками золота, словно утреннее солнце целовало их. Изабелла почувствовала комок в горле. Ей смертельно захотелось коснуться губами его волос.
А его пальцы легко двигались по ее коже, ощупывая запястье и ладонь руки. Внезапно она издала слабый звук, среднее между стоном и удивленным вздохом.
– Я тебе сделал больно?
– Нет, нет. Вовсе нет.
– Постараюсь быть осторожнее. Я просто хочу убедиться, что вокруг укуса нет воспаления от инфекции.
– Ты осторожен, ты не делаешь мне больно. И… и… – Она высвободила руку. – Правда, Брэд, я уже в норме.
О да, подумал он, окинув ее взглядом, да, она была явно в норме. Она была… Да она была просто великолепна: с волосами, сверкающими вокруг лица, с этим покрывалом, спускавшимся с плеч, точно роскошная мантия! Одна из лямок лифчика спустилась, и, прежде чем сам осознал, что делает, он протянул руку, поддел под нее пальцы и поднял осторожно на плечо.
– Спасибо тебе, – смущенно пробормотала она.
– Наконец-то настоящее спасибо, – сказал он. – Кто мог поверить, что ты способна на это.
Их глаза встретились. И она улыбнулась ему в ответ.
– Наверное… наверное, со мной нелегко иметь дело.
– Нет. – Его улыбка стала шире. – Нет, вовсе нет.
Она кивнула.
– Этот… этот укус скорпиона… Я так испугалась.
Невероятное признание прозвучало из уст этой женщины. Брэд понимал это и попытался ответить так небрежно, словно дело шло о погоде.
– Понятное дело. Я встречал здоровенных мужиков, которые, увидя одного из этих маленьких чудовищ рядом с собой, падали в обморок.
Изабелла весело рассмеялась. Боже, до чего же приятно, подумал он, видеть, как сияют ее зеленые глаза, видеть смеющиеся розовые губы, за которыми сверкают два ряда безукоризненно ровных белых зубов.
– Ты это говоришь, просто чтобы я не расстраивалась.
Брэд с самым невинным видом перекрестился и торжественно провозгласил, вытянув правую руку вверх:
– Пусть я умру, сказав, неправду, но это правда, я не лгу!
– Ого, стихи! – засмеялась Изабелла. – Сам сочинил?
Брэд ухмыльнулся.
– Ты, видно, никогда не встречалась с членами братства Зеленого глаза.
– Что это?
– Их было трое: Джоди – десять лет, Энтони – двенадцать, а мне – восемь.
– Я вижу, этот Зеленый глаз не обращал внимания на возрастные различия.
– Нет, конечно, – хмыкнул Брэд. – Мы же братья, и эта клятва, над которой ты смеешься, была для нас священной.
– Но девочкам, разумеется, не разрешалось вступать в это братство.
– О, одну девочку мы все-таки допустили, Джессику. Она была… я бы сказал, что она была нашим талисманом.
Изабелла усмехнулась.
– Конечно. Какая еще польза от девочек?
– Убери свои коготки, дорогая, – улыбнулся он. – Джессика наша младшая сестра. Она едва вышла из пеленок, когда мы начали играть в эту игру, и ей повезло, что мы ее терпели!
– А-а! Ну в таком случае…
– Надеюсь, ты не собираешься еще раз извиняться? – Брэд шутливо схватился за сердце. – А то ведь такое потрясение может прикончить меня.
Она рассмеялась.
– Успокойтесь, мистер Джонсон. Я только хотела спросить… Надеюсь, к тому времени, когда она подросла, вы осознали, что дискриминация полов так же бессмысленна, как и возрастная.
Улыбка Брэда несколько померкла.
– К тому времени, когда она подросла, мои братья и я были слишком заняты, чтобы заниматься всякой детской чепухой, вроде этого Зеленого глаза. Во всяком случае, так мой старик всегда говорил.
– А твоя мать… разве она не… – Изабелла закусила нижнюю губу. – Извини, Брэд. Я не собиралась совать нос в чужие дела.
– Нет, ничего. Моя мать умерла, когда мы были детьми. А наш старик, мой отец, имел свои представления о том, как надо воспитывать нас. – Их взгляды встретились. Брэд слегка откашлялся, потом снова взял ее за руку. – О'кей, – быстро сказал он, – теперь давай посмотрим, как выглядит твоя ранка.
Изабелла с трудом сдержалась, чтобы не зарыться пальцами левой руки в его волосы, обвить рукой его шею и поднять лицо, чтобы его глаза вновь встретились с ее глазами, чтобы их дыхание слилось.
Она вдруг отдернула руку. Брэд поднял удивленный взгляд.