Ты умеешь хранить секреты?
Шрифт:
Я представляю тонкую дужку сережки. Вместе с «гам». Шум-гам… который утонул в иле… и…
Нет, лучше просто записать.
Я записываю в блокноте: «Смена марки», «Дуг Гамильтон» — и неловко ерзаю на стуле. Господи, до чего же трусики неудобные! Черт, стринги даже в лучшем случае нельзя назвать слишком удобными, но эти просто кошмар. Вообще-то это вполне естественно, ведь они на два размера меньше, чем нужно. Их же покупал Коннор. Он и сказал продавщице, что я вешу восемь стоунов три фунта. Вот она и решила, что у меня должен быть восьмой размер. Восьмой!
(Лично
Представьте: сочельник, мы обмениваемся подарками, я разворачиваю свой и вижу шикарные светло-розовые шелковые трусики. Восьмого размера. И у меня, в сущности, два выхода.
1. Честно признаться: «Видишь ли, они мне малы. У меня скорее двенадцатый. И кстати: я, в общем, вешу не восемь стоунов три фунта».
Или…
2. Втиснуть себя в трусики.
Впрочем, последнее оказалось не так уж и трудно. Красные рубцы на коже почти не были видны… потом. И это означало одно: придется быстренько срезать с одежды все этикетки, чтобы Коннор ни о чем не пронюхал.
Стоит ли говорить, что после этого я почти не носила его роскошный подарок. Но стоит мне увидеть стринги в комоде, такие шикарные и дорогие, как я думаю: «Да брось, не могут же они быть такими уж тесными», — и каким-то образом впихиваюсь в них. Сегодня утром, в очередной раз проделав эту процедуру, я даже решила, что, должно быть, похудела, поскольку особого неудобства не ощутила.
Уж такая я оптимистичная кретинка.
— …к сожалению, поскольку смена марки… иная концепция… новый подход… переоценка политики… чувствуем, что нам необходимо рассмотреть альтернативную деятельность…
До этой минуты я только сидела и кивала, воображая, что все идет как по маслу. Плевое дело эти бизнес-совещания. Но голос Дуга Гамильтона постепенно начинал проникать в подсознание. Что он там бормочет?
— …два совершенно различных продукта… становятся несовместимыми…
Что там насчет несовместимости? Что там насчет переоценки политики?
И тут мне становится как-то тревожно. А вдруг это не просто треп? Может, он на самом деле что-то дельное говорит? Быстро, быстро, слушай.
— Мы ценим функциональное и продуктивное партнерство, так много давшее в прошлом и «Пэнтер», и «Глен ойл», — продолжает Дуг Гамильтон. — Но все мы согласны с тем неоспоримым фактом, что последнее время фирмы избрали различные направления.
Различные направления?
Так он об этом толковал все время?
У меня в желудке что-то сжимается. Потом дергается.
Не может же он…
Неужели он пытается уклониться от сделки?
— Простите, Дуг, — вмешиваюсь я с самым непринужденным видом. — Поверьте, я крайне внимательно следила за ходом вашей мысли… — Следует дружелюбная «мы-профессионалы-должны-держаться-вместе» улыбка. — …но не могли бы вы… еще раз изложить ситуацию, для большей ясности?
«Только на обычном английском», — мысленно умоляю его я.
Дуг Гамильтон и второй тип переглядываются.
— Видите ли, нам не слишком нравится ваша ориентация.
— Моя ориентация? — в панике переспрашиваю я.
— Ориентация марки продукта, — поясняет он, взирая на меня с несколько странным видом. — Как я уже объяснял, мы в «Глен ойл» изменяем марку и видим наш новый имидж другим. Продукт, который мы продвигаем, должен быть «ухаживающим за машиной», можно сказать, должен беречь ее. Я, конечно, имею в виду бензин. Этому и соответствует наш новый логотип с нарциссами. И мы считаем, что «Пэнтер прайм», с его упором на спорт и элемент состязательности, чересчур агрессивен.
— Агрессивен? — Я просто ошарашена. — Но… но это фруктовая вода.
Что за чушь? «Глен ойл» производит вонючий, быстро испаряющийся, портящий экологию бензин. А «Пэнтер прайм» — невинный напиток с клюквенным вкусом. Как он может быть чересчур агрессивным?
— Имеются в виду ценности, которые с его помощью проповедуются. — Дуг тычет пальцем в рекламные брошюры на столе. — Драйв. Элитарность. Мужественность. Да и сам слоган «Не останавливайся!» кажется несколько устаревшим. — Гамильтон пожимает плечами. — Мы, видите ли, не думаем, что совместная акция возможна.
Нет. Нет. Это происходит не со мной. Немыслимо. Он не может дать задний ход!
Все в офисе решат, что это моя вина. Подумают, будто я все провалила, а значит, я полное дерьмо.
Мое сердце готово выскочить из груди. Щеки горят. Я не могу допустить провала. Но что сказать? Я вообще не готовилась к этому совещанию. Пол твердил, что все улажено и мне останется только всем пожать руки.
— Прежде чем принять окончательное решение, мы, несомненно, все обсудим еще раз, — заявляет Дуг, сдержанно мне улыбаясь. — И, как уже было сказано, мы хотели бы продолжить сотрудничество с «Пэнтер корпорейшн», так что в любом случае это была полезная встреча.
Он отодвигает стул.
Я не могу позволить ему ускользнуть! Нужно попробовать убедить их! Склонить на свою сторону. Закрыть сделку.
То есть, я хотела сказать, завершить сделку.
— Погодите! — слышу я собственный голос. — Минутку. Я еще не высказалась. Хотелось бы привести вам кое-какие аргументы.
О чем это я? Нет у меня никаких аргументов.
На столе стоит банка «Пэнтер прайм», и я хватаюсь за нее в поисках вдохновения. Пытаясь выиграть время, встаю, выхожу на середину комнаты и поднимаю банку повыше, чтобы все ее видели:
— «Пэнтер прайм»… напиток для спортсменов.
Я запинаюсь. Все вежливо молчат. Мое лицо покалывают сотни иголочек. Просто нервный зуд какой-то.
— Я… э… он очень…
О Господи! Что я делаю?
Давай, Эмма, Думай. Думай… «Пэнтер прайм»… Думай. «Пэнтер-кола»… Думай… Думай!..
Да! Конечно!
Отлично, все сначала.
— С самого появления напитка «Пэнтер-кола» в конце восьмидесятых продукция «Пэнтер» стала символом энергии, энтузиазма и совершенства! — выпаливаю я.