Ты всё ещё моя
Шрифт:
Ему приятно… Приятно… Приятно…
Я вся трясусь. Издаю сдавленные булькающие звуки. И, возможно, с секунды на секунду все-таки удавлюсь, но остановить Артема не пытаюсь. Он трахает… Он действительно трахает мой рот.
Боже… Боже…
Когда Чарушин в какой-то момент сжимает ладонями мою грудь, протяжно мычу. Ноги сводит сильнейшими судорогами.
Боже… Да, Боже…
Все мое тело молит о ласке. Я очень этого смущаюсь и все же тянусь рукой к своему
– Блядь… – резко шипит Чарушин. – Бля-я-ядь…
Сбивает мою ладонь, едва я успеваю просунуть между разбухшими складками трясущийся палец. Мучительным стоном обволакиваю его член, пока его рука не занимает освобожденное место, ясно давая понять, что трогать меня там может только он.
Ощутив желанное давление на клитор, разражаюсь высокими страстными звуками. Непрестанно движущийся в моем рту член не мешает. Я слетаю с катушек. Когда он выскальзывает, задерживаю губами головку и одержимо ее облизываю языком.
Вкус Артема, его грубые ласки и жадные толчки лишают меня рассудка. Становится плевать, как я выгляжу, чем все это закончится и что будет после.
Я схожу с ума от удовольствия, в котором напрочь стирается стыд и осознание какого-либо дискомфорта. Вся моя сущность скапливается и живет в одной точке моего организма – клиторе, который Чарушин так идеально натирает. Теряю необходимость дышать и принимать более естественное физическое положение. Мне не нужны ни кровь, ни ее постоянное обращение, ни само сердце. Все это уходит на столь дальний план, что разбей меня какой-то опасный приступ, я бы не заметила.
Одержимо преследую лишь плотское удовольствие. И, Боже мой, наконец, я взрываюсь. Тело разбивает миллионами огненных импульсов. Каждый из них я проживаю так ярко, будто отдельно взятую стремительную и сокрушительную маленькую жизнь.
Чарушин прижимает к моей плоти пальцы и со стонами впитывает ими всю ту пульсацию, что я выдаю. Толкается при этом в мой рот гораздо мягче, а потом, едва у меня в мозгах чуточку проясняется, и вовсе с чпокающим хлопком выскакивает.
Находит чумным взглядом мои глаза. Я от этого оголенного контакта задыхаюсь.
А уж когда слышу следующее совершенно безбашенное, словно выстрел в лоб, уведомление…
– Я кончу тебе в рот.
Вновь теряю ощущение реальности.
Не обдумываю. Не пытаюсь поймать свое отношение к этому действию. Не колеблюсь.
– Хорошо, – шепчу едва слышно.
И снова он меня заполняет. Я мычу и проливаю скупые слезы, осознавая, что притихшее было желание вновь нарастает. Я готова второй раз кончить, просто потому что мне нравится то, что Артем делает, как он это делает, и какие бешеные реакции выдает.
К сожалению, он быстро достигает своей вершины. С резким сиплым выдохом заталкивает член на всю длину и замирает. Разбухшая плоть начинает пульсировать, Чарушин – громко стонать, и, наконец, мое воспаленное горло обжигает мощным выбросом терпковатого семени. В какой-то момент Артем подается назад и, совершая ленивые инерционные движения, размазывает этот вкус по всему моему рту. Так как эякулята оказывается слишком много, вскоре он проливается и стекает мне по лицу.
Я думала, что Артем Чарушин раскрыл меня год назад, что мы постигли с ним полную близость, что я знаю об этом все... Нет. Только сейчас допираю, что означает эта его вседозволенность.
Чарушин хочет всю меня. Он собирается пересечь все границы. Границы, которые я, в силу своей зашоренности, пока еще даже не вижу. Сегодня прочертилась лишь одна из них. Артем ее продемонстрировал наглядно и столь же показательно разрушил.
Что дальше?
Господи, что же дальше?
11
Изгнал из сердца, но храню под кожей…
Я давно не тот одержимый сопляк, что настырно навязывает девчонке свою любовь. Давно не тот тронутый идиот, что упорно за ней гоняется, игнорируя все явные стоп-сигналы. Давно не тот конченый маньяк, что в порыве отчаяния сбивает в кровь кулаки. Какая любовь, нахуй? Я отпустил ее. Ячейка с таким чувством отсутствует. Все остальное по полкам. Порядок в душе.
Но…
Один зрительный контакт с Дикаркой, и меня, на хрен, раскатывает. И так каждый, мать его, раз с тех пор, как она здесь появилась.
Чертовы зеленые звезды! Все они. Они все. Они, блядь. Ее глаза. Разматывают подсанкционную киноленту и супротив всем запретам начинают крутить все те ослепляюще-яркие цветные моменты, которыми я жил до того, как мой мир стал черно-белым.
Я, может, и извращуга, но явно не из категории мазохистов. Мне на хрен не нужна эта контрабанда. Как показала практика, я долго бьюсь за желаемое, однако если от чего-то отказываюсь, то навсегда.
Прошлое не вспоминаю. Точка.
Лизу Богданову из своей души я вытеснил. Потерял при этом не просто литры крови, а целые куски плоти. Вырвал живьем. Изгнал из сердца. И что теперь выясняется? Изгнал из сердца, но храню под кожей? Ну и похрен.
Что в этом такого?
Да, у меня по-прежнему к ней нездоровая похоть. Отрицать бесполезно. Никакого смысла в этом не вижу. Чего мне опасаться? Ради чего сдерживаться? Дикарка тоже горит, почему я должен отказываться? Кто мне запретит трахать ее без чувств? Главное, что сейчас я четко понимаю: притяжение между нами не любовь и не магия, а какая-то аномальная гормональная хрень, которую ни я, ни ее ебанутая семейка, ни она сама побороть так и не смогли.
Будет. Все у нас будет. Без каких-либо ограничителей. Почему нет? Что меня сейчас может остановить? Я не могу остановиться! Я, блядь, хочу ее. Именно Богданову, никого другого. Незакрытый гештальт? Да почему нет?! Что нам сейчас мешает?!
Я успешно игнорю все то, что случилось в прошлом. Заблокировал, двери не выбить. Проверял.
Главное: не расслабляться, не смотреть слишком долго в глаза, не зацикливаться.
По телу сходят последние волны дрожи. Последние ли? Отступаю, подтягиваю штаны, заправляю член и, после короткого, не до конца осознанного ритуального «вдох-выдох», смотрю на резко подскочившую, но так же быстро притихшую, на поджатых под себя ногах посреди бильярдного стола Дикарку.