Ты всего лишь Дьявол
Шрифт:
Но что это могло значить? В первый момент у меня возникло неясное предчувствие, что я нахожусь на шаг от истины. Казалось — еще секунда и я все пойму. Когда Агнес Стоун показала, что Ирвинг сошел вниз после ухода Кемпта в бассейн, я уже знал, что она его сообщница. Ее показания мог подтвердить только покойный Ирвинг. А ведь оно создавало абсолютнейшее из абсолютных алиби для Кемпта. Она сама тоже не могла убить, и хотя в момент выстрела находилась вне поля моего зрения, но просто не успела бы вбежать наверх… И хотя в убийстве был заинтересован один лишь Кемпт, однако без ее помощи он не мог бы совершить ни одного из двух убийств таким образом, каким они были совершены. Но как он совершил второе убийство? А в том, что он совершил его, я был абсолютно уверен. Ведь Ирвинг Эклстоун погиб при таких же неясных обстоятельствах, как и его сестра. Ключ снова находился в комнате, а не в замочной скважине запертой изнутри двери, что даже меня вынудило бы к признанию самоубийства. Погиб он, также не написав ни слова, среди разбросанных книг и записок, мало того, рядом с умершим находилась открытая авторучка. Он условился со мной о встрече в четыре часа, пригласил меня в дом, он был влюблен в свою работу и рассказал мне о своих издательских планах на ближайшее время и на будущее. Если он сошел вниз и спросил, находится ли его дочь поблизости, как показывала Агнес, то мог задать такой вопрос исключительно для того, чтобы избежать ее присутствия в момент, когда собирался совершить самоубийство. Почему же он совершил его тогда, когда она уже появилась здесь, вместе с нами всеми, и он прекрасно видел ее из окна своей комнаты? И почему эти деревяшки с вырезанными дьявольскими копытами были влажными? Когда и зачем их опускали в воду? Они почти высохли, это правда, но дерево сохраняет влагу, или, вернее, ее следы, очень надолго. И тогда я подумал о Кемпте и о бассейне. Но ведь Кемпт находился рядом со мной, когда прозвучал выстрел…
И тогда мне пришла на ум цитата из Парменида: «Не допускайте, чтобы привычка, возникшая из повторяющегося опыта, направила вас на путь, где средствами познания служат слепой глаз и ухо, вторящее звукам, но пытайтесь с помощью разума…»
И я попытался пересмотреть все «при помощи разума». Я принял за аксиому, что Ирвинг Эклстоун не совершал самоубийства, несмотря на то, что все, казалось, подтверждало обратное. Если в момент выстрела никого не было дома, кроме него, значит, он погиб раньше.
И вдруг у меня открылись глаза. Мне оставалось только установить, где находились домочадцы, а потом обдумать все возможности этой пары. В моей теоретической предпосылке точно было одно: если Ирвинг погиб раньше, то он не мог погибнуть намного раньше, самое большее на несколько минут, ибо в противном случае мы нашли бы убитого с явными признаками смерти. Как тебе известно, трудно установить, погиб человек три часа назад или три с половиной часа назад, но значительно легче установить, погиб ли человек минуту или полчаса назад.
Но как это случилось? И кто выстрелил, когда мы услышали выстрел? Выстрелить могла только Агнес, так как никого, кроме нее и Ирвинга, в доме не было. А могла она выстрелить только тогда, когда увидела нас и Кемпта, — тогда она вошла в комнату старой леди и… тут же выбежала на террасу, указывая на окно Ирвинга. Расстояние, конечно, сделало невозможным определить точное место выстрела внутри дома, а ее убедительный указывающий жест и невероятность предположения, что медсестра, которая возится на террасе у больной и входит зачем-то на секунду в ее комнату, может именно в эту секунду выстрелить, выбежать и указывать в другое близкое место, — довершили дело. И тут я совершил первую ошибку. Когда я со всей очевидностью понял, что это единственная возможность, первой мыслью, которая появилась, была мысль обыскать комнату старой дамы для того, чтобы найти место, куда попала пуля. Конечно, это должно было быть дерево: значит, шкаф или кровать… Я думал, что Агнес заранее откинула матрас, выстрелила снизу в толстую деревянную кровать, одним движением поправила постель, спрятала оружие под фартуком и выбежала в полной уверенности, что никто возле нее не остановится и никто не будет ее обыскивать… И, конечно, я ничего не нашел. Тогда я понял, что такой предусмотрительный убийца, как Кемпт, подумал о такой важной мелочи. Разумеется, заряд был холостой. Нужно было всего лишь произвести приглушенный выстрел из глубины дома. И вот Агнес, которая находилась на террасе, направила все наше внимание на то место, откуда якобы прозвучал выстрел. А мы, послушные ей и этому внушению, обречены были бежать в указанное место, то есть в кабинет Ирвинга, бороться с тяжелой дверью, что заняло несколько минут, а потом войти и увидеть его с пистолетом в руке, умершего в одиночестве, в пустом доме в окружении доказательств его вины, которые указывали на него как на убийцу сестры и тихого безумца.
Но тут же возникли следующие вопросы.
1. Что Агнес сделала с оружием, из которого стреляла? Не могла же она и дальше держать его при себе, так же как не могла спрятать где-либо дома, потому что если бы мы его нашли, пошатнулась бы столь идеальная инсценировка самоубийства.
2. Что случилось со вторым ключом? Ведь если Агнес и Кемпт убили Ирвинга, то должен был существовать ключ, которым они заперли дверь его кабинета после убийства. Что с ним случилось? Не могли же они держать его при себе, так же как и не могли спрятать дома, из-за боязни обыска, во время которого мог быть найден ключ и тогда бы провалилась версия о самоубийстве, а следствие встало бы на путь, катастрофический для убийц. На то, чтобы его где-то закопать или надежно укрыть, у них было всего несколько минут времени. Я сомневался, что они его зарыли в землю, так как должны были опасаться полицейской собаки, которая легко бы его обнаружила. Полиция, в конце концов, могла бы найти ключ в любом месте на территории дома. Стало быть, где же он?
3. Где глушитель? Пистолет Ирвинга Эклстоуна всегда находился в незапертом ящике, и каждый мог войти, зарядить его, направиться в кабинет Ирвинга, выстрелить ему в голову, вытереть отпечатки пальцев и вложить пистолет умершему в руку. Но это убийство было совершенно невозможно без применения глушителя. Норфорд Мэнор расположен на возвышенном месте и окружен лесом. Кто-нибудь незамеченный мог бы находиться поблизости и услышал бы два выстрела — более ранний и более поздний. Тогда полиция стала бы задумываться и должна была, рано или поздно, понять, как это случилось. Поэтому для убийства необходимо было использовать глушитель, и этот глушитель должен быть вместе с ключом незаметно спрятан так, чтобы никто никогда не мог их найти.
На первый вопрос: что Агнес сделала с оружием? — ответ пришел быстро — именно поэтому Кемпт неуклюже бежал в халате, отставая от всей группы, чтобы: во-первых, иметь возможность спрятать в его складках револьвер, который Агнес передала ему, когда вбежала в холл, но не побежала наверх, вынув этот револьвер из-под фартука. Во-вторых, халат как бы естественно задерживал его бег и, таким образом, объяснял, почему Кемпт отстал от нас, хотя был молодым и тренированным мужчиной. Это ясно, потому что если б он влетел в холл вместе и Николасом или со мной, то никак не мог бы взять на бегу у Агнес револьвер, оставаясь никем не замеченным. А когда это произошло именно так, как произошло, Кемпт спокойно и лицемерно сделал вид, что забежал в свою комнату и оттуда взял этот револьвер. Потом хладнокровно, на наших глазах, он перезарядил его заново, якобы для того, чтобы вместе с нами бороться с укрывшимся в доме неизвестным убийцей. Таким образом, следы второго выстрела исчезли.
Ответы на вопросы второй и третий: что случилось с глушителем и с ключом, были идентичны. Если удастся найти глушитель и ключ, тогда все дело будет выяснено. И здесь мне помогли эти деревяшки с резьбой дьявольских копыт, эти влажные деревяшки. Я подумал, что убийца ведь и эти деревяшки должен был бы все время держать где-то в укрытии, не считая того времени, когда он использовал их для нанесения следов. Если бы полиция обнаружила их после смерти Патриции Линч или если бы кто-нибудь случайно их заметил, тогда все дело приобрело бы совсем другое направление. Стало быть, деревяшки необходимо было надежно спрятать. Ни их, ни ключей никогда и никто из прислуги не видел. Впрочем, я знал, что они спрятаны вне дома. Но где? Уже давно не было дождя. А убийца достал их, вероятно, перед самым убийством. И тогда я вспомнил, как кто-то говорил мне, какой замечательный молодой человек этот Кемпт. Лично помогал рабочим строить бассейн и сам его проектировал! Кроме того, Кемпт через несколько минут после убийства направился в бассейн, и мы встретили его выходящим оттуда. Следовательно, он взял и ключ, и глушитель, чтобы спрятать их в каком-то укрытии в бассейне. Это единственное логичное решение, позволяющее понять, почему деревяшки оказались влажными. Впрочем, трудно было бы найти другое место, где он мог бы спрятать их так быстро. Там их не обнаружила бы полицейская собака и никакой самый зоркий глаз. Это было идеальное место, а Кемпт выглядел человеком, который идеально все придумал, и стало быть, должен был найти идеальный тайник для своих злодейских орудий… Ну, и оказалось, что я прав…
— Так… ясно… Но я не понимаю одного: каким образом это преступление, настолько зависящее от времени, буквально от каждой минуты, могло быть так идеально рассчитано? Откуда он знал, что вы должны прибыть именно в это время, а не чуть позже или чуть раньше?
— О, это очень просто. Из окон Норфорд Мэнор виден луг, окружающий Велли Хауз… И хотя это далеко…
— Не хочешь ли ты сказать, что невооруженным глазом…
— Нет. Не хочу. Поэтому я и влетел в комнату Кемпта, чтобы задать ему какой-то банальный вопрос. Я увидел большой, солидный морской бинокль. С его помощью он легко видел нас, выходящих из дома и направляющихся к калитке в каменном заборе по пути, который вел только в Норфорд Мэнор и на преодоление которого мы должны были истратить точно известное ему время, так как он, вероятно, не раз ходил по этой дороге с сэром Александром. А он, конечно, знал, что темп нашего движения будет зависеть от быстроты движения калеки Джилберна. Тогда он, вероятно, начал отсчет времени. Пистолет Ирвинга был уже, вероятно, готов и снабжен глушителем. Агнес уже держала под фартуком револьвер Кемпта с холостым патроном в стволе. Решив, что время пришло, он открыл дверь кабинета Ирвинга, вошел под любым предлогом и выстрелил ему в голову с близкого расстояния, а потом вложил в его руку пистолет, сняв предварительно глушитель и вытерев рукоятку, чтоб не остались отпечатки пальцев. Ключ от комнаты Патриции он бросил в террариум, а деревяшки положил в ящик стола. Потом вынул ключ из двери Ирвинга, положил его на стол, вышел, запер дверь ключом номер два, сошел вниз, сказал ожидавшей его соучастнице, что дело сделано, и направился в сторону бассейна. Там он спрятал в тайнике ключ и глушитель, вышел из воды и направился нам навстречу, а когда Агнес выстрелила, побежал за нами, взяв у нее в холле револьвер, а остальное ты уже знаешь…
— Так… — Паркер в темноте покачал головой. — Все это очень просто.
— Правда? — Джо закурил. Какое-то время огонь спички освещал лица обоих мужчин, усталые, но торжествующие.
— И еще одно… Почему же тогда он сказал, что идет купаться, раз он был в пижаме и в халате?
— Я думаю, что Синди застала его врасплох, встав в это утро слишком рано. Он только закончил переворачивать портрет, при помощи этого швейцарского штатива, когда, быть может, услышал ее… Он, конечно, как и никто в доме, не знал о ее романе с доктором Дюком. И тут он сказал ей, что шел купаться, а я подсознательно зафиксировал эту ошибку в его одежде. Конечно, сам этот факт еще ничего не значил. Но потом он явился дополнительным толчком к моей неуступчивости относительно теории убийства, а не самоубийства.