Ты, я и Гийом
Шрифт:
«Привет, Артем! Начну с твоего «нытья» – почему ты отказался от аспирантуры в Швейцарии? Насколько я помню, ты хотел как-нибудь навсегда уехать из нашей многострадальной страны. А Швейцария – не самый дурной вариант, тем более если тебя там оценили по достоинству и сами пригласили.
Теперь насчет билетов – у меня сейчас нет никакой возможности выяснить цены, сам понимаешь: выход из дома сопряжен с кучей проблем. Так что, если ты сам определишь сумму предполагаемых затрат, буду тебе очень благодарна. Останется – верну, не хватит – добавлю. И вообще, этот вопрос меня уже порядком измучил: терпеть не могу говорить о деньгах. Как-то сразу пропадает вся романтика, сама жизнь становится циничной.
Ну вот, теперь я «ною» на протяжении целого абзаца. Что-то это входит у нас в привычку. И как дальше жить?!
Что касается твоей раковины моллюска – это и так было понятно. А вот я, наоборот, могу и размечтаться не в меру. Наверное, если бы человеческое существо не обладало способностью воображения, я бы отказалась от жизни вообще. У меня наблюдается некоторое умеренное раздвоение личности: одно – это то, что есть на самом деле; второе – внутренняя жизнь, те же мечты о недостижимом, которые находят такое яркое и живое воплощение в воображении, что иногда становится тяжело отделить одно от другого.
Мне с детства на примере Ленина и Гагарина внушали, что человек может все, если захочет. Надо только захотеть по-настоящему. Вот с этим у меня проблемы. Едва начиная чего-то хотеть, я прокручиваю все дальнейшие события в своем воображении, наполняю их яркими деталями и подробностями, переживая почти все, что могла бы пережить наяву, и постепенно теряю интерес к этой идее как к вполне достигнутой.
Кажется, получилось несколько больше, чем один чулок. Ты только не подумай, что я законченный параноик или что-то в этом роде. А то придется потом долго и трудно тебя разубеждать. Целую. Жду ответа. Яна».
Письмом я осталась вполне довольна. Отомстила, в меру жестко, в меру сурово, да еще и окатила для верности холодной водой. Мне, дескать, все равно, удовлетворять свои желания в жизни или в воображении. Ни острота ощущений, ни степень удовольствия от этого не меняются. А посему качество объекта имеет ничтожно малое значение. Главное – мой собственный внутренний настрой. Так что – вот тебе, получи, болван самоуверенный! Хотя с чего это я вдруг так разошлась?
Печально, но, если быть честной до конца, к тому времени психика моя и вправду балансировала на грани коллапса. Больше полутора лет воздержания и полной отвлеченности от идеи мирских утех самым пагубным образом сказались на моей не до конца еще сформировавшейся личности. Она теперь радостно путала фантазии и действительность, жизнь и сон.
«Душевный стриптиз» продолжался. Виртуальные страсти разгорались. Но я не верила до конца в то, что это «не понарошку», пока не получила почтовый перевод на авиабилеты. Четыре тысячи рублей. Восемь аспирантских стипендий! Появилось странное, мучительное и в то же время приятное ощущение того, что меня покупают. Господи боже мой, во что же я превратилась? Одно дело писать письма, делиться наболевшим, раскрывать душу и совсем другое – стать продажной женщиной, пойти на настоящую физическую близость с почти незнакомым мужчиной. Тем более теперь, когда я уже совершенно забыла и как это делается, и зачем оно нужно.
Артем, наверное, не особенно задумываясь над этим, все месяцы нашей переписки помогал мне вернуть веру в себя, способность думать о себе как о женщине, даже легко и приятно возбуждаться от ласковых и томительных слов. Но этого вдруг оказалось мне более чем достаточно. Я не хотела и панически боялась развития отношений!
Однако чем дольше я держала в руках присланные деньги и чем больше думала о странном состоянии «вещи», которой кто-то непременно желает обладать, тем приятнее казалось мне это новое ощущение. Похоже, я совсем свихнулась на почве искаженной морали, заразившей меня, как бацилла, через творчество Аполлинера. Я даже серьезно задумалась, правду ли говорят, что в каждой женщине спит *censored*тка, – нужно только грамотно ее разбудить? Но, примерив на себя всевозможные гипотетические ситуации, успокоилась – продаваться я была готова только в том случае, если покупателем выступит один-единственный мужчина – Артем. Уф! И на том спасибо!
Чем ближе становился «день икс», тем больше я нервничала, боялась последствий и тем сложнее увязывалась наша безумная затея с реальностью. Даже не ясно, как это все осуществить. Ну, допустим, и мама, и Слава поверят, что еду я на конференцию в МГУ, скажем, по проблеме литературных коммуникаций, – в этом действительно ничего удивительного нет. Но откуда я вдруг взяла такие деньги, чтобы купить билет на самолет? А даже если и взяла (заработала, накопила, нашла), то однозначно не имею права на подобное расточительство, учитывая материальное положение семьи. Если уж в Москву – то только поездом. Причем непременно в плацкартном вагоне, чтобы не вызывать подозрений у мужа, который обязательно потащится исполнять супружеский долг – то есть провожать.
Так, для покупки плацкартных билетов в оба конца мне хватит двух стипендий – скажу Славе, что истратила декабрьскую и январскую, а сама куплю на них новые джинсы. Все равно он не заметит появления на мне новой тряпки – отродясь не замечал.
Я печально рассматривала новенькие чистые купюры. Празднику жизни, который мог бы начаться с недозволенной мне роскоши и расточительства, предстояло обернуться в скромную невзрачную обертку правдоподобной повседневности. Однако, подумав еще чуть-чуть, я все-таки решила обнаглеть, хотя бы на обратном пути, и купить себе билет в спальный вагон. Славе я номер вагона не скажу, он и не догадается. Сама выйду на перрон и найду его там. А может, даже уговорю не встречать – дома меня не будет всего-то пару дней. Чего церемонии разводить?
Понятно, что обманывать нехорошо (и так уже наврала всем с три короба), что тем более не стоит начинать отношения со лжи, но другого выхода не находилось: придется морочить голову и Артему. Сообщу ему, что билеты СВ приобрела в обе стороны, оставшиеся от перевода деньги верну, а разницу в стоимости билета «туда» (СВ минус плацкарт) – зажму. Мне просто необходимо купить хотя бы пару чулок и белье! Не демонстрировать же своему практичному рыцарю потертое хлопчатобумажное «дезабилье». А других ресурсов нет – хоть плачь. Ужасно, каким ничтожеством веяло от всей этой схемы. Я не узнавала сама себя. Но насущные потребности для того и возникают, чтобы отравлять людям жизнь и сеять по миру цинизм.
Глава 4
Новый год мы с Катенькой и Славой встретили в кругу семьи – у мамы. Настроения от праздника не было никакого. Только дочурка умудрялась разбавлять вселенскую тоску, с искренним интересом доставая из всевозможных пакетиков и мешочков дешевые подарки от дедушки, бабушки и мамы с папой. Конфеты, пластмассовые игрушки, «чупа-чупсы» – все вызывало неописуемый детский восторг. Глядя на то, как мой ребенок радуется этой копеечной чепухе, сердце сжималось, а слезы сами катились из глаз. Так хотелось подарить ей что-нибудь действительно красивое, стоящее, нужное. Но приходящий новый год, как и предыдущий, никаких материальных благ мне не сулил. Впереди еще целый год учебы в аспирантуре. Еще полтора года Катенька не будет ходить в детский сад. В ясли отдать ее я не готова: прекрасно помню, как нас там в свое время лупили тапками по попам ненормальные воспитатели. Это значит, что ни на какую серьезную работу я пока рассчитывать не могу. А Славиной зарплаты нам с трудом хватает на прожиточный минимум. Мой муж всегда жил по накатанной, даже и не думая что-то менять. Не было у человека никаких амбиций.