Ты, я и Гийом
Шрифт:
День «икс» наконец наступил, и я, переживая за исход и памятуя о том, что «встречают по одежке», долго начищала и наглаживала костюм, делала макияж и прическу.
Гузель Ильшатовна – моя, как я надеялась, будущая начальница – оказалась весьма привлекательной брюнеткой среднего роста, энергичной и доброжелательной. Беседа началась с улыбок и вопросов о семье, плавно перешла на тему образования и опыта работы – директриса все время сверялась с моим резюме, – а потом и на специфику управления персоналом. Когда на ее нехитрые вопросы я выдавала слишком уж развернутый ответ, используя почерпнутые в брошюрах
Мы проговорили примерно с полчаса, прежде чем она перешла к главной, как выяснилось, теме.
– Яночка, – Гузель Ильшатовна сразу, естественно и по-родственному, перешла со мной на «ты». – Я буду с тобой откровенна. Ты девушка умная, с образованием.
– Я вас слушаю, – отчего-то мне очень польстила ее похвала.
– Фактически мне нужен не секретарь, а заместитель. – Она многозначительно вздохнула. – Но должности такой в штатном расписании нет. Ты знаешь, я вообще-то в Казани почти не живу – все больше за границей. А оттуда управлять делами сложно. – Она заговорщицки подмигнула: – Что скажешь?
– Э-э-э. – Я сказать ничего не могла: с одной стороны, лестно, что эта милая дама считает меня достойной вести всю кадровую работу огромной организации, с другой – это ж полный бред! У меня и образования-то специального нет. А еще – мне всюду теперь мерещился подвох. Особенно учитывая то, что Гузель была двоюродной сестрой директора компании и состояла таким образом в какой-то дальней родственной связи чуть ли не с президентом. Все это мне успели под грифом «совершенно секретно» выложить непонятно на что обозленные сотрудницы отдела кадров, куда я занесла свои документы.
– Ладно, – Гузель Ильшатовна вздохнула, – торопить тебя не буду. Пока расскажу, что здесь и как, а ты решай.
И она начала говорить. О том, что в компании работает полторы тысячи человек, что за последний год объемы производства выросли на тридцать процентов, соответственно, вырос и штат, и это, по прогнозам руководства, не предел. Мне разъяснили, что управлять такой толпой можно, только руководствуясь татарской национальной традицией: в духе беспрекословного подчинения старшим. Начальник – и царь, и бог. А кто не понимает, тех нужно выгонять пинком под зад, после кризиса желающих найти работу, где каждый месяц платят зарплату, пруд пруди. Чем дольше говорила Гузель Ильшатовна, тем печальнее мне становилось от фирменной кадровой политики компании: рядовых сотрудников за людей здесь не считали. Наконец начальница замолчала и проницательно посмотрела мне в глаза. Взгляд я непроизвольно отвела.
– Что ж… – она разочарованно вздохнула, – вижу, ты еще не готова. Подумай. В следующий понедельник звони – тогда и решим.
– Спасибо! – Я искренне порадовалась тому, что мне дали отсрочку.
– Ах, да, – спохватилась она, – чуть не забыла спросить. Скажи – тебе зачем диссертация-то нужна? Имей в виду, у нас за это нет доплаты.
– Просто, для себя, – ответила я и опустила голову. Хотела еще добавить: «Чтобы стать человеком», но не решилась. Да и зачем? Вряд ли она меня услышит.
– А-а-а, – понимающе кивнула Гузель Ильшатовна. – Вроде хобби?
– Да, – на душе стало совсем паршиво.
– Тогда аллах с ней, с твоей диссертацией. Только странно все равно – умная девушка, а столько времени потратила зря. – Она укоризненно покачала головой и встала, давая понять, что аудиенция завершена.
Внутри меня все вскипело. Я поднялась вслед за ней и уперлась взглядом в ее – внезапно забегавшие под таким напором – глаза. Хотелось крикнуть: «Да что ты понимаешь?! Да что замечаешь вокруг себя, кроме власти и денег? Тебе же не известно ничего о человеке – ты, кадровый директор, – о его сердце и душе!» Разумеется, я сдержалась, хотя щеки мои пылали, а слова едва не сорвались с губ. Гузель Ильшатовна испуганно пожала плечами и отвернулась.
Я с усилием, но все же вежливо попрощалась и вышла из ее огромного, обставленного шикарной итальянской мебелью кабинета. А потом спустилась на второй этаж, в отдел кадров.
Две сотрудницы сидели за обшарпанными рабочими столами, уткнувшись в старые толстенные мониторы, и заполняли какие-то таблицы.
– Ну, как успехи? – спросила та, что постарше.
– Нормально, – расплывчато ответила я.
– Берет? – снова последовал вопрос.
– Я так поняла, что да.
Странно, хочу ли я работать здесь, меня даже не спросили.
– А-а-а… – Она даже глаз не отвела от экрана. – Нашла себе ездовую лошадку, а заодно и девочку для битья.
– Почему?! – переспросила я, нахмурившись.
– Да потому, – отмахнулась она. – Тебе хоть про банкеты рассказали?
– Н-н-нет, – ответила я, уже предвидя очередное неприятное откровение.
– Как всегда, – женщина вздохнула. – Придется мне тебя просвещать: пару раз в год наше руководство устраивает «корпоративы» по разным праздничным датам. Приглашают нужных людей, важных клиентов. У них свой санаторий есть в Боровом. Рядовых сотрудников – точнее, молодых симпатичных сотрудниц – ты подходишь, – она наконец оторвалась от монитора и кинула на меня беглый взгляд, – тоже зовут. Только не как гостей, а в качестве обслуги. Официантками.
– Ну и что? – спросила я с вызовом. Мне уже начинала надоедать эта болтливая тетка, живущая в каком-то своем мирке.
– А то! – резко бросила она. – Заранее предупреждаю: у каждого банкета всегда есть продолжение – там же, в номерах санатория. Каждый половозрелый мужик выбирает себе официанточку и… – она многозначительно закатила глаза.
Я сообразила, что пауза слишком уж затянулась, только когда кожей ощутила на себе ее пристальный, изучающий взгляд.
– А просто нельзя, что ли, не пойти? – Щеки у меня снова начали краснеть, а возмущение подкатило аж к самому горлу. Ясно, что сама я здесь работать теперь точно не собираюсь. Но больно было до слез за тех девушек и женщин, которые выбрали себе такую судьбу!
– Не-а, – кадровичка покачала головой. – Уволят сразу. А где сейчас работу нормальную найдешь? Мы на свои зарплаты и детей, и родителей кормим. Некоторые и мужей заодно. Нигде же толком не платят. Я вот из школы пришла – историю преподавала, – с грустной гордостью добавила она.
Не помню, но, кажется, я не сказала больше ни слова. Молча забрала свои документы и, едва разбирая дорогу, путаясь в хитросплетениях низеньких коридоров, вышла из офисного здания практически под стенами белокаменного Кремля. Так вот ты, оказывается, какая, родная моя Казань!