Тяга к странствиям
Шрифт:
— Итак, давным-давно… ох, что, черт возьми я говорю! — проговорил он, раздражаясь оттого, что рассказывает о своем прошлом как сказку на ночь. Полуэльф поставил на стол кружку и обеими руками приподнял свои рыжевато-каштановые волосы, открывая уши. Тассельхоф открыл рот, увидев что они были слегка удлиненными и немного заостренными.
— Я не заметил этого, — сказал он. — Они не похожи на уши эльфа, но вряд ли являются и человеческими. Они похожи на мои уши, только вдвое больше. Кто ты, кендер-великан? — хихикнул Тас, зажав рот ладошкой.
Это замечание вызвало взрыв смеха Флинта. Гном покачнулся вперед, обливая элем спину Таниса.
— Кендер-великан! Хорошая идентификация, мой мальчик! — Вытирая слезы с глаз, Флинт смог прекратить смеяться только отвернувшись от Таниса. Тогда он поворачивался к нему снова и вид его друга с приподнятыми волосами и выставленными на всеобщее обозрение ушами заставлял гнома опять скорчиться от смеха.
Премного раздраженный, Танис опустил руки, позволяя волосам снова скрыть свои уши. Тассельхоф изо всех сил старался казаться озабоченным, но был не в силах держать свой рот на замке.
— Нет, — заявил Танис. — Я не кендер-великан. — Задетый словами Таса, Полуэльф сузил миндалевидные глаза, — моя мать была эльфийкой, а мой отец был воином-человеком. Моя мать даже не знала его имени. Все, что он оставил мне, это смешанная кровь и отсутствие места, которое я мог бы назвать родиной, — мрачно закончил он.
— С такими ушами тебя отлично бы встретили в Кендерморе, — сказал Тассельхоф, весело хлопая Полуэльфа по колену. Чувствуя влияние слишком большого количества выпитого эля, кендер и гном согнулись в хохоте. Тас пинал ножку стола, в то время как Флинт стучал по столешнице кулаком. Кружки танцевали и скользили по поверхности, выплескивая на всех пену.
Полуэльф вскочил на ноги.
— Саргоннас возьми вас обоих!
Он развернулся и прошел через толпу к сияющему очагу у задней стены. Там он стоял, глядя на ревущий огонь и чувствуя его тепло, нагревающее его леггинсы и тунику. Будучи тоже в изрядном подпитии, он не хотел замечать, что тепло стало обжигающим, почти палящим. Он стоял, положив одну руку на каминную полку и непрестанно сжимая в кулак и разжимая другую.
Позади него, за столом, кендер глядел на Полуэльфа и щебетал:
— Ну и дела, он просто псих. Что с ним такое, он чрезмерно чувствителен или причина в другом?
Пораженный проницательностью кендера и встревоженный тем, что сам не заметил состояния друга, Флинт быстро взял себя под контроль. Танис всегда чувствовал себя неудобно, когда говорили о его смешанной крови, но Флинт знал, что в основном в такие минуты Полуэльф вспоминал о насилии, совершенном над его матерью.
— Я сейчас вернусь, — пробормотал гном раскрасневшемуся Тасу.
Шатаясь от выпитого эля, гном прошел через таверну туда, где все еще кипятился Танис. Он тихо постоял рядом с разъяренным Полуэльфом, разделяя с тем тепло очага. Затем он дотронулся до туники Таниса своей массивной рукой и тихонько кашлянул.
— Возвращайся к столу, приятель. Мы немного перебрали… и, ну… в общем, кендер извиняется. Я тоже.
Танис поколебался, затем на мгновение впился взглядом в Флинта.
— Тассельхоф ничего не знал, Флинт. Но от тебя я этого не ожидал.
Флинт виновато кашлянул и плюнул в огонь.
— Ты прав, парень. Как я сказал, я очень извиняюсь. Мы все немного выпили… Возвращайся к столу. — Флинт протянул руку и через несколько мгновений юный Полуэльф протянул ему свою. Флинт нежно пожал ее.
Оба повернулись и прошли назад к столу, где ждал Тассельхоф. В течении нескольких минут троица сидела тихо, смущенно разглядывая свои кружки — кроме, конечно, Тассельхофа, который был не способен почувствовать смущение.
— Теперь, когда я кое-что узнал о Танисе, что насчет тебя, Флинт? — сказал кендер. — Где ты научился делать такие красивые драгоценности? Они весьма хороши, должен сказать. А я ведь исходил весь Ансалон и видел массу драгоценностей.
Флинт важно надулся при похвале. Так же, как Тассельхоф любил обсуждать свои карты, гном обожал говорить о своем ремесле.
— Все члены моей семьи были или кузнецами, или воинами, — сказал он. Гном рассказал кендеру о своей юности на холмах близ гномьей твердыни Торбардин и о своем решении оставить гномов холмов Хиллхома и уйти в человеческий город Утеху. Он сиял от гордости, когда рассказывал о том, как его пригласили к Беседующему-с-Солнцами.
— Должен сказать, что во время своих визитов в Квалиност я сумел усовершенствовать и отточить свое мастерство, — сказал гном в завершении. — Даже Беседующий сказал об этом. Кстати, там я и познакомился с Танисом.
— И именно там ты сделал тот роскошный браслет, который я сегодня видел? — спросил Тас. — Медный, с драгоценными камнями. Тот, который не продается?
Флинт покачал головой.
— Нет, это совершенно новое изделие. Тем не менее, оно кажется красивым и законченным, не так ли? — Говоря это, Флинт полез в карман и вытащил браслет. Он повертел его в руках, поглаживая филигранные детали и полируя камни на рукаве.
Тассельхоф инстинктивно потянулся через стол, чтобы поближе рассмотреть вещицу. Но как только его рука дернулась к браслету, кружка Флинта трахнула по столу, оставляя на нем большую вмятину. Только замечательная реакция спасла руку Таса от сокрушительного удара тяжелой посуды. Тас быстро засунул руки в карманы, выглядя очень обиженным.
— Я только хотел посмотреть.
— Дай ка мне, — сказал Танис. Флинт подозрительно покосился на него, потом, очнувшись, передал Полуэльфу браслет. — Извини, Танис. Я на секунду забылся.
Танис рассматривал браслет, в то время как двое остальных смотрели на него. Когда он наконец заговорил, обращаясь к Флинту, его глаза по-прежнему исследовали детали вещицы.
— Довольно изящный браслет, Флинт, — заметил Полуэльф. — Но почему такое великолепие выполнено из меди? Эти камни похожи на ценные. Так почему ты установил их на таком относительно недорогом металле?