Тяготению вопреки
Шрифт:
– Ух ты, вот это покатались!
Далеко внизу вилось к горизонту разбитое шоссе. Вертолет летел дальше, над полями, где когда-то на несчитанных акрах росли сельскохозяйственные культуры, а теперь лишь серая пульпообразная масса покрывала почву. «Азиатская гниль» взяла свое на этих землях.
Чуть позже они спустились и сели в неглубоком каньоне, где растительность пострадала от гнили не так жестоко. Дикие цветы, сосны-пиньоны мерцали в жаркой ночи на берегу ручейка, от которого осталась не более чем
Кэролайн вынесли из вертолета и положили на чахлую траву, оставив в одеяле, в котором Кендрик ее нашел. Веки ее задрожали, открылись. Глаза Кэролайн смотрели несфокусированными расширенными зрачками. Губы раскрылись, будто она хотела что-то сказать, но тут же глаза закрылись, и Кэролайн снова заснула.
Бадди с беспокойством посмотрел на Кендрика:
– Ты не сказал мне, что с ней так плохо.
– Такого еще и близко не было, когда я ее видел в последний раз. А это было всего пару дней тому назад.
– Мы ей поможем, - уверенно сказал Бадди.
– Послушай, этим запуском управляют с удаленной базы. И там есть медицинская техника, так что мы проследим, чтобы ею занялись.
Кендрик кивнул:
– А знаешь, чего я не понимаю? Бадди наклонил голову набок:
– Чего?
– Зачем Светлые с нами это делают? У всех усиления одичали одновременно, и вопрос: зачем?
– Не буду говорить, что понимаю это.
– Вид у Бадди был изможденный.
– Может быть, Светлые что-то в нас привели в действие самим фактом связи.
– Ты спрашивал у Светлых?
Бадди было явно неприятно отвечать:
– Ты мог заметить, что связь с ними вообще-то сугубо односторонняя.
– Тогда трудно получается для кого-нибудь отказать им, раз отказ означает куда более скорую смерть.
– Ты хочешь сказать, что они вызвали одичание усилений намеренно? Но это же просто смешно.
– Да?
– огрызнулся Кендрик.
– Ты уверен? И ты можешь сейчас, глядя на Кэролайн, сказать мне, что все это к лучшему?
– Я…
Бадди залился краской, отвернулся, не сказав больше ни слова, и пошел к вертолету.
Когда Кендрик проснулся, небо уже тронулось красным. Лицо онемело от холода, и он чихнул в холодный утренний воздух. Тело было завернуто в термический спальный мешок, а рядом темной тенью высился вертолет.
– Пора.
Над ним стоял Бадди, протягивая крышку от термоса, полную растворимого кофе. Кендрик отпил, проморгался и проснулся, всей душой желая проспать еще часов двенадцать.
Понимая, что этого делать нельзя, он позволил себе мысленно вернуться в тот день, когда убил Роберта. Стыд и ужас этого поступка никогда не покидали его. Этот случай - каждое слово, каждое действие - навсегда был выжжен у него в мозгу. Иногда ощущение было такое, будто и он умер в этот день, будто стал кем-то другим: в том же теле, даже с теми же мыслями, но на каком-то трудно определимом уровне - совсем иным человеком.
Кэролайн все еще спала, но Кендрик чувствовал, что сейчас это нормальный сон, а не наркотический дурман. Он шагнул к ней проверить, отвел прядь волос с ее лица. Она чуть шевельнулась, уголки губ поднялись в бессознательной улыбке. Кендрик рассматривал пересечение жилок на когда-то безупречной коже лица.
Бадди подошел и встал рядом.
– Кажется, ей лучше, - шепнул он. Кендрик кивнул на лежащую Кэролайн:
– Это ты называешь «лучше»?
– Это черт знает насколько лучше, чем если бы ее увезли на шаттле. Ты отлично сработал, Кендрик, просто герой.
Кендрик жестом предложил отойти чуть в сторону.
– Так где мы сейчас?
– Нью-Мексико, направляемся на запад.
– К той удаленной базе, откуда управляли запуском?
– Ага, сотня кэмэ от калифорнийского побережья. Но придется остановиться по дороге в Лос-Анджелесе. Там есть некое место - явка, если хочешь, - где кое-какие люди нас ждут. Это лаборокрысы, и мне надо сделать так, чтобы до отправки их всех на место запуска все шло гладко.
Кендрик обдумал услышанное и спросил:
– Насколько далеко мы от Лабиринта?
– Куда ближе, чем мне хотелось бы.
– Можем мы отсюда туда добраться?
Бадди уставился на Кендрика, помолчал секунду.
– Если это шутка, то очень дурного тона.
– Это серьезно. Мне туда надо.
– No comprende, senor.
– Да знаю, что тяжело такое понять, но я действительно хочу попасть в Лабиринт.
– Кендрик, какого хрена ты там забыл? Как вообще человек, который там был, может хоть когда-нибудь захотеть туда вернуться?
«А так, что когда Питер Мак-Кован со мной говорил о Лабиринте, он меня просил туда попасть».
Это значит, что где-то там, в темноте, еще живет что-то, оставшееся от Питера Мак-Кована.
– Я кое-что выяснил. Я… мне один источник сказал, что если я только смогу туда войти, я найду нужные мне доказательства абсолютно верного участия Дрегера в том, что с нами сталось. И это важно, Бадди, ты сам понимаешь, как важно. Мы Дрегера за яйца возьмем.
Бадди молчал, сердито глядя вдаль. Кендрик ждал, слушая ветер пустыни - он завывал высоко и жутко.
– Вот что, - заговорил наконец Бадди, - я тебя понимаю. Но прямо сейчас важнее всего то, куда направляемся мы. Важнее всего, и ты знаешь почему.
– Если ты поможешь мне - обещаю, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам попасть на «Архимед».
Бадди посмотрел на него острым взглядом:
– Ты что, передумал? Ты летишь с нами или нет?
– Да.
– Тогда ты что-то от меня скрываешь.
– Бадди, что будет, если у вас не выйдет? Если пробой, туннель, дыра - называй как хочешь - не появится, и вы останетесь там, где были?