Тяжелая душа: Литературный дневник. Воспоминания Статьи. Стихотворения

Злобин Владимир

Так вот, несколько слов о газете: всего лучше было бы ее просто-напросто закрыть, хотя бы приличия ради. Можно, скажем, терпеть публичный дом, но не издаваемый им листок, если б таковой существовал. Пропаганда в этом направлении не вяжется ни с каким престижем, даже с советским, не говоря уже о русской великодержавности, которой нет.

К кому обращается газета? Прежде всего к рабочим, к ди-пи, застрявшим здесь после войны, полусоблазненным вольной жизнью в «капиталистических» странах и потерявшим — все равно, по какой причине — работу. Эти легко возвращаются, их даже зазывать не надо. Но, возвратившись и получив отпущение грехов, они обязаны присоединить свой голос к хору «Голоса Родины», восхваляющему жизнь в советском государстве. Делается это главным образом, чтобы повлиять на колеблющихся. Но делается грубо. Возвратившиеся на похвалы не скупятся — им что? Жизнь на родине, по их рассказам, так прекрасна, и они так счастливы,

как бывает только в сказках. Иногда кажется, что они буквально тают от блаженства. Не знаю, какая нужна доза глупости, чтобы кое-что о советской жизни помнящий ди-пи мог искренно этому поверить. Такова — одна категория, где не столько важно качество, сколько количество «голов». Другая — это «элита». Она не многочисленна и, к чести ее надо сказать, — довольно тверда. Существует даже эмигрантская пословица «Элита едет — когда-то будет». В просмотренных мною номерах «Голоса Родины» я не нашел ни одного отзыва работника (не рабочего) квалифицированного, не говоря уже об ученых или писателях. С «элитой» иное обращение. Она не то что компартии не нужна, а прямо-таки опасна. Ее выманивают на родину, чтобы там уничтожить, исключая отдельные, «спектакулярные» случаи, как, например, случай А. Толстого [440] , который в России как сыр в масле катался. Это — о «Голосе Родины». А вот — о другом, но в связи с «Голосом».

440

Толстой Алексей Николаевич (1882–1945), граф — прозаик, драматург, поэт, публицист. В 1919–1923 гг. эмигрант в Париже и Берлине.

Я часто удивляюсь, даже изумляюсь, не могу понять, откуда в России — не большевики (первые) — их мы знаем, видали, спорили с ними, с «интеллигентами», — а другие, те, что явились потом, точно выползли из каких-то щелей, и еще те, что родились и выросли в новых условиях (не все) — новое, незнакомое, страшное племя? Племя садистов, палачей, тюремщиков, всевозможных маниаков, предателей и доносчиков. И еще более страшное — чиновников, начетчиков, педантов, ученых холопов, исполняющих любой «социальный заказ», зловредных дураков, профессоров гимнастики — этой мертвечины, сковавшей русский народ бесконечными путами? Откуда они, почему их раньше не было и почему их сейчас так много? Или это кажется?

О них — ни в русской истории, ни в русской литературе. Ну, бесы, ну, чудовища, Вий, Страшная месть. А чиновники, педанты, начетчики — откуда они? Откуда это упорство, усидчивость, уверенность, дьявольское терпение, почти не живые существа, роботы. Русский человек ленив, ничего стахановского. Пил, буянил, безобразничал, даже убивал. Но так чувствовал глубоко свое окаянство, так от него страдал, что не выдерживал — топился, вешался. Вот как бедный Есенин и еще многие-многие другие…

И вдруг все обернулось величайшей неправдой. Акакий Акакиевич стал гангстером, председателем чрезвычайки, Макар Девушкин [441] — усмирителем венгерского восстания. Произошел неслыханный мировой скандал: скверный анекдот с народом-богоносцем. Почему?

441

Макар Девушкин — герой повести Ф.М. Достоевского «Бедные люди» (1845).

Взрыв изнутри [442]

Я уже давно собираюсь написать о новом, издающемся в Мюнхене русском альманахе «Мосты», о его вышедших трех номерах (о первом у нас в 86-й тетради была краткая заметка Н.В. Станюковича [443] ). Я хотел это сделать в будущей, сто первой тетради, но, ознакомившись с материалом, решил, что для начала напишу только об одной статье, напечатанной во втором номере «Мостов», — статье неизвестного советского писателя «Соцреализм и цель». Она особого рода и требует отдельного обсуждения.

442

Взрыв изнутри. Возрождение. 1960. № 100.

443

Станюкович Николай Владимирович-поэт, критик. Автор книг «Из пепла» (1929), «Свидетельство» (1949), «Возвращение в гавань» (1949).

Статья эта была опубликована в прошлом году в февральском номере французского журнала «Эспри». «Мосты» дают ее в русском переводе, чем объясняется, как они говорят, возможность некоторых неточностей. Неточности… Бог с ними! Но от стиля статьи, от

того «неуловимого», что иногда убедительнее всяких слов, вряд ли после двух переводов что— либо осталось, и это жаль. Автор — человек, как видно, незаурядный, сложный, пишущий своим языком, и, может быть, тех противоречий, тех странностей, что удивляют и смущают во вновь на русский переведенном тексте, в оригинале — нет.

В статье — два совершенно самостоятельных, ничем между собой внутренне не связанных элемента. Первый — историко-литературный, второй — пародийно-сатирический. Была ли статья с самого начала задумана как сатира на социалистический реализм и на тех, кто этой системе следует, или стала таковой лишь в процессе писанья — не важно. Во всяком случае, надо быть совершенно лишенным чувства юмора, чтобы все, что в статье говорится, принимать за чистую монету. И если наш французский собрат попался, то это можно отчасти объяснить тем, что статья написана специально для французского читателя. Я ниже отмечу отдельные фразы, включенные в текст с единственной целью «эпатировать» друзей и подписчиков «Эспри». Но как жаль, что Геннадий Андреев [444] , отвечая советскому Кантемиру — «Тяжелая ноша», — потратил зря свой заряд благородства и душевных сил и только нас расстроил и сам расстроился.

444

Геннадий Андреев (наст, имя и фам. Геннадий Андреевич Хомяков; 1909–1984) — прозаик, публицист. В 1927–1935 гг. находился в заключении. С 1942 г. в плену у немцев. В 1958–1970 гг. редактор альманаха «Мосты» (Мюнхен). В дальнейшем жил в США.

Но перейдем — пора! — к доказательствам и примерам.

Статья начинается вопросом: «Что такое «социалистический реализм»?

В самом деле, что означает это диковинное выражение, режущее ухо? Разве можно говорить о реализме социалистическом, капиталистическом, христианском или магометанском? Отвечает ли это неестественное сочетание слов какой-то реальности? Быть может, такой реальности вовсе и нет? И автор спрашивает насмешливо-ироническим тоном: «Быть может, это всего лишь «видение» интеллигента, обезумевшего от страха?»

Далее — описание в комических тонах поисков ответа: тысячи критиков, теоретиков, рецензентов искусства, педагогов ломают себе головы и орут до потери голоса, пытаясь осознать, уразуметь и объяснить материалистический характер и диалектическую природу соцреализма. И сам глава государства, Генеральный секретарь компартии, отрывается от важных экономических проблем, чтобы высказать свое веское суждение об эстетических проблемах страны.

Точное определение социалистического реализма дано в уставе Союза советских писателей, где сказано, что социалистический реализм — это «основной метод советской литературы и критики, требующий от советского художника правдивого изображения исторически конкретной действительности в ее революционном развитии». Притом — «социалистический реализм должен содействовать идеологической переделке и воспитанию советских трудящихся в духе социализма».

Эта «невинная формула», как говорит автор, служит основой структуры всего здания соцреализма. Она определяет одновременно как связь реализма соцалистической эры с реализмом прошлых времен, так и разницу между ними: как первый, так и второй имеют целью создать представление, соответствующее действительности; но социалистический реализм вносит новый элемент: он берет жизнь в ее революционном развитии и настраивает умы читателей и зрителей применительно к этой перспективе, то есть в духе социализма. Старые реалисты, или, как их часто называли, «критические реалисты» (так как они критиковали буржуазное общество) — Бальзак, Толстой, Чехов и др., — давали образ действительности. Но они не знали гениального метода Маркса, они не могли предвидеть будущих побед социализма (и автор добавляет тем же насмешливо-ироническим тоном: «В этом была их трагедия, их «историческая ограниченность»).

Но соцреализм имеет в своих руках могучее оружие — доктрину Маркса. И опять ирония: он (соцреализм) обладает уже богатым опытом в борьбе и в победах; его вдохновляет компартия Советского Союза — его друг и бдительный наставник. Описывая сегодняшнюю действительность, соцреализм уже чует ход истории и смотрит в будущее. Он различает в нем черты коммунизма, не видимые для обычного глаза. И автор приводит пример: «Спросите европейца, чело века Запада: почему Великая французская революция была необходима? Вы получите кучу самых различных ответов. Но задайте тот же вопрос любому советскому школьнику, не говоря уже о взрослых, — и каждый даст вам точный и исчерпывающий ответ: «Великая французская революция была необходима, чтобы расчистить дорогу и ускорить пришествие коммунизма». И автор восклицает: «Уже давно люди не имели столь точного объяснения мировых событий — пожалуй, со Средних веков. Нам повезло, что мы его снова обрели!»