Тяжело дышать
Шрифт:
Затем он открывает рот.
– Глупая девчонка, - бормочет он, шевеля губами, прижатыми мне в горло.
Я напряглась:
– Отпустите меня.
Он игнорирует, его крылья напрягаются, а руки скользят по моему животу.
– Ты ранена?
Мурашки пробегают по коже, несмотря на тепло его тела.
– Я в порядке.
– Бред собачий. Я слышал какой-то треск, когда ты пыталась лететь.
От его слов, начинаю ощущать жжение в правом крыле.
– Отстань от меня.
– Не будь так чертовски упряма. Скажи, где тебе больно.
– А где мне НЕ больно? Ты надирал мне задницу всю неделю!
Его хватка ослабевает.
– Анналиса…
Я начинаю вырываться, но когда мое раненое крыло ударяется об него, я кричу и отступаю.
– Ради всего святого, - рычит он.
Он поднимает нас обоих на ноги, придерживая меня за талию, и прислоняет к стене. Моя грудь прижата к прохладному камню, его бедра изгибаются в попытке не касаться выступающей части моего тела, а руки проносятся по верхнему сгибу крыльев в поисках травмы.
Его прикосновения, такие сильные и теплые, божественны. Мягкие касания ладоней… нежные ищущие пальцы… легкое давление…
К моему ужасу из меня вырывается тихий стон удовольствия.
Гарет замирает.
В смущении я закрываю глаза. Как он может оказывать на меня такое сильное влияние, даже не прилагая особых усилий?
– Пожалуйста, - шепчу я.
– Отпусти меня.
Он долго не двигается с места. Затем его губы касаются моей шеи.
– Скажи мне, где тебе больно, - бормочет он, его теплое и мягкое дыхание проносится через растрепанные пряди моих волос.
Мои пальцы впиваются в ладони.
– Правое крыло.
Его руки двигаются вдоль моих крыльев, тщательно прощупывая. Я хнычу, когда он находит место, которое чертовски пульсирует.
– Разрыв сухожилия, - резюмирует он тихо.
Я склоняю голову. У меня не будет возможности летать в течение нескольких месяцев. Я не смогу выпуститься вместе со своим классом. Горячие слезы катятся по лицу.
– Милая.
Его руки опускаются на мои бедра, и он прижимается ко мне лицом:
– Мне жаль.
– Не надо.
– Я не вынесу его сочувствия.
– Просто уходи.
– Я должен вернуть тебя обратно.
– Отправь кого-нибудь другого.
Его пальцы зарылись в мою плоть.
– Будто я позволю кому-то другому нести тебя.
Я впитываю сказанное, пытаясь понять. Но когда он рядом, думать становится невозможным. Его грудь тяжело вздымается напротив моих крыльев.
– Гарет...?
Он издает низкий, мягкий звук.
– Ты не должна звать меня по имени.
Упрек заставляет меня отодвинуться. Он стонет и прижимается ко мне сильнее. Я чувствую, как он упирается в меня - толстый и твердый. От его возбуждения у меня спирает дыхание.
– Дай мне минуту, - просит он хрипло.
Сбитая с толку, я стараюсь повернуть голову и посмотреть на него.
– Прекрати извиваться!
Я бросаю взгляд на вход пещеры, в мир за пределами скалы. Мир, в котором Гарет на мое признание в любви холодно взглянул на меня и ответил: «Сделай нам обоим одолжение – держи это при себе».
– Ты, должно быть, шутишь, - возмущаюсь я.
– Заткнись, Анналиса.
– Когда это произошло? Прямо сейчас?
Он начинает отстраняться.
– Мы не станем говорить об этом.
– Черта с два!
Я в одно мгновение разворачиваюсь и обнаруживаю, что стою и смотрю прямо в хорошо знакомое мне жесткое лицо инструктора.
– Ты хочешь меня, Гарет? Или ты всегда так возбуждаешься, упав со скалы?
– Не забывайте свое место, курсант.
Он выпрямляется, его хладнокровие восстановлено, выражение лица непоколебимое, будто никогда и не было минуты слабости.
– Вы должны обратиться в больницу.
– Они заставят меня пройти обучение заново, - замечаю я быстро, изнывая от желания снова дотянуться до него, прежде чем мы вернемся в разделяющий нас мир.
– Вы больше не будете моим инструктором. Я смогу вступить в другую эскадрилью.
– Вы все еще будете курсантом.
Гарет отряхивает свои великолепные крылья, посылая пыль кружиться в воздухе.
– По крайней мере, я не буду Вашим курсантом.
– О нет, будете.
– Вы не можете этого знать!
– Я об этом позабочусь, - заверяет он сурово.
– Почему?
– Слезы разочарования жгут горло.
– Я вас не понимаю! Почему вы так сопротивляетесь? Мы могли бы…
И затем меня словно ударяет током.
Каковы шансы попасть к нему в эскадрилью? Когда ты стоишь в строю с другими новобранцами в ожидании случайного выбора номера эскадрильи.
– Вы обманули систему! – обвиняю я. – Вы сделали что-то, чтобы я попала к вам! И все это время я злилась на судьбу за то, что мне выпал неправильный номер эскадрильи, а это были вы! Из-за вас между нами легион!
Его слова действуют, как кнут:
– Вы слишком одаренная, Анналиса. Они будут эксплуатировать вас. Вы должны стать лучше, чем сами себе это представляете. Жестче, смертоноснее. Вы должны быть готовы ко всему.
В груди жжет.
– Вы сказали, что другие преподаватели равны вам, - напоминаю я ему.
– Но вы не доверяете им меня, да? Я слишком важна для вас.
– Ты важна для легиона в целом.
Я делаю шаг к нему, мои руки умоляюще распростерты.
– Почему вы не сказали? Неужели так страшно признать, что вы заботитесь обо мне?
– Достаточно!
Гарет и я оборачиваемся в виноватом удивлении, когда Ребекка приземляется на выступе и шагает в пещеру. Ее серебряные крылья отражают свет блестящими пятнами вдоль темных каменных стен. Ее яркий свет настолько силен и устрашающ, что сводит желудок.