Тяжелый круг
Шрифт:
Часто зазвонили в колокол — приглашают на показной галоп перед трибунами. Грум свернул голову и словно бы подмигнул Амирову и Олегу: дескать, покажу я сейчас класс! Сон с него будто рукой сняло, он начал переступать ногами, в косом взгляде его были нетерпение и жажда борьбы.
— Выезжай!
Цепочкой пошли в ворота, жокеи подпрыгивают в рыси.
— Помни, Олег, что я сказал, — напутствовал, шагая рядом, Амиров.
Перед трибунами Грум тряс головой так, что Олег еле удерживал в руках повод.
Саша Милашевский,
— В этой скачке сольют! — раздался сзади знакомый голос. Саша, не оглядываясь, понял, что это говорит Свояк. Так звали известного всем тотошника, связанного с конюшней. Играя по заданию кого-то (это было тайной, кого именно), Свояк делал провокационные ставки — вносил два-три рубля на заведомо проигрышные комбинации: многие знали о его связи с конюшней, доверчиво клевали даже и не на огрызок червяка, а прямо на голый крючок — Свояк-де все знает точно! Так вносились большие деньги, а Свояк и кто-нибудь еще, находящийся в сговоре, в самый последний момент брали уж выигрышные билеты. Саша знал эту хитрость, но не подавал виду и сейчас доверчиво спросил:
— Почему вы так думаете?
— Где-то же должны слить, а больше негде.
— Есть где, — возразил Саша, — впереди еще шесть скачек, половина из них темные.
Свояк задумался, чуть склонился к Саше, сказал тоном большой доверительности:
— Дождичек сбрызнул, дорожка поразмякла, скачка будет тихой. Значит, любая калека может выиграть, это и надо, чтобы судьи фальшпейса не углядели, усек?
— Нет, дорожка отличная, — вызывающе, глядя в глаза Свояку, снова возразил Саша.
Свояк ухмыльнулся и подмигнул со значением, желая сказать этим, что он посвящен в некую тайну, но выдать ее не имеет права, и заторопился к кассе.
Саша пристроился следом, чуть поотстав. Свояк встал к окошку, не спешил подавать деньги: явно поджидал простофиль. Саша подошел, уткнулся в программку: так и есть — Свояк диктует несколько комбинаций и ни в одной из них не участвует Грум! Все ясно: если только Грум будет первым — Амиров с Олегом играют в тотализаторе. Но это надо доказать.
Саша нырнул в толпу. Свояк подошел к другой кассе и взял пятьдесят билетов на Грума.
Саша выбежал на улицу и припустил вдоль рельс электрички к дальнему концу ипподрома. Там он знал секретный лаз в каменной стене и выбрался прямо к конюшне Онькина. На счастье, старшой дядя Гриша был на месте.
— Не удивляйся и ни о чем не спрашивай, — опередил он вопросы старшого. — Все потом, опосля, как ты любишь говорить, идем со мной, скорей, скорей, — и Саша поволок старшого за руку в высокие кусты акации, что росли стеной вдоль обочины послефинишного поворота.
Они успели вовремя: скачка уже заканчивалась. Первым, как и предполагал Саша, шел Грум. После финиша стало ясно, что хоть и уверенно он ее выиграл, но не легко: галоп его был тяжел, силы на исходе. И странное напряжение на строгом лице Олега — на скулах выступили желваки, глаза сузились, беспокойно рыскают из стороны в сторону: он явно кого-то ищет. Вся компания завернула назад, к паддоку, один Олег все будто бы не может остановить разгоряченного коня.
— Да, профессионально затемнилАмиров жеребца, никто уж в него не верил! — отдал должное дядя Гриша.
— Не знаю, верил ли и сам-то Амиров, — загадочно сказал Саша.
В это время Олег свернул наконец голову Груму на сторону. Взбитое лошадьми на финишной прямой пыльное облако пришло сюда, так что за ним не видно стало ни трибун, ни участников закончившейся скачки. Амировский конюх, таившийся за стожком сена, выскочил на дорожку. Заслонившись от судейской будки корпусом лошади, он совал Олегу в карман бриджей какой-то увесистый сверток. Это был, конечно, завернутый в носовой платок свинец. Дядя Гриша сразу все понял, вышел из засады и поманил к себе:
— Иди-ка, я помогу запихнуть!
Олег попытался было спастись высокомерной насмешкой:
— Уж вас не главным ли судьей назначили? Поздравляю: из грязи в князи!
Дядя Гриша только ухмыльнулся в бороду и решительно отобрал сверток со свинцом.
Олег заметил Сашу Милашевского, к нему обратился обнадеженно и просительно, хотя и попытался выглядеть достойно:
— Сашок, скажи ты ему! Я ведь не лезу в ваш компот, и вы не мешайте варить мне мой сладкий компот.
Саша весело рассмеялся:
— Насчет компота не знаю, но кашу заварим хорошую!
Дядя Гриша между тем взял сам под уздцы Грума, отстранив амировского конюха, который семенил рядом, перепуганный и не соображающий, что предпринять ему. Саша заметил его растерянность, решил воспользоваться этим, спросил строго:
— Свинец принести самвелел или этот стиплер?
— Этот, стиплер… — Конюх охотно предал Николаева и был удивлен, что Милашевский остался недоволен.
Когда Саша прежним путем возвратился на трибуны ипподрома, там уже вовсю кипели страсти: объявили, что Грум лишается первого места из-за недостачи веса у жокея.
Когда Свояк донес, что Саша вообще не участвовал в игре, Амиров заволновался. И уж совсем ему стало неспокойно, когда Олег признался, что видел Сашу вместе с дядей Гришей в кустах акации возле конюшен. Он понял, под какое страшное подозрение попадает он из-за Олега — поди докажи теперь, что не имеешь никакого отношения к проделкам этого жокея!