Тяжесть короны
Шрифт:
Но, в общем, должна сказать, что отношения стали теплей. Исчезла отчужденность, смущавшая меня первое время, Ромэр стал значительно общительней. Видно было, что перемена тона ему, как и мне, нравится. Еще заметила, что отношение Ромэра ко мне изменилось. Не знаю, что стало тому причиной, поведение пьяных или моя реакция на его рассказ. Но чувствовала… заботу Ромэра. До хрупкой фарфоровой статуэтки мне было еще далеко, но, судя по тому, как бережно он помогал залезать на лошадь, я уверенно приближалась к приобретению этого статуса.
Следующую ночь провели в деревеньке в сарае. Комнат в наем там не сдавали, так что пришлось проситься к деревенским жителям на постой. После дождя ночевать
Если до побега я восприняла бы молодецкую задиристость светловолосого хозяина, как наглость, то теперь понимала, что это была своего рода защитная реакция. Он не знал, чего от нас ждать и, кажется, не очень поверил рассказанной Ромэром легенде. Удивительно, по-моему, предложенные деньги его насторожили еще больше. Но хозяин все же взял монеты и пустил нас, за что ему большее спасибо. Он отвел нас в просторный сухой хлев, в котором жили пять очень удивленных нашим появлением козочек, и предложил расположиться на высоком настиле над животными. Правда, еще он спросил, не будем ли мы возражать, если он запрет нас снаружи, но после решительного «Нет, конечно» арданга не стал это делать.
Утром настороженности в хозяине поубавилось, но верхом его гостеприимства были коврига горячего хлеба и выделенный нам кувшин парного молока. От молока я уже не отказывалась, — привыкла за время путешествия.
Мы проехали мимо двух небольших селений, а к вечеру второго дня добрались до поселка Вершинный, расположенного, как следовало из названия, на вершине крутого холма. Сотни полторы домов, частокол, кое-где облагороженный и превращенный в каменную стену. Стражник у ворот нас пустил, не задавая лишних вопросов, но вот взгляд этого высокого худощавого человека, чем-то напоминающего куницу, мне не понравился. Он не был настороженным, нет… он был хищным. Почему-то решила, что солдата больше заинтересовали кони, которых мы вели в поводу, а не мы сами. Оказалось, Ромэр тоже заметил этот взгляд и повышенное внимание стражника.
— Есть подозрение, что этой ночью мы станем жертвой местных неуловимых конокрадов, — шепнул арданг, когда мы отошли на порядочное расстояние от ворот.
— Похоже, — так же шепотом ответила я. — Что будем делать? Уже поздно, темно…
— Думаю, это как раз та самая крайняя нужда, когда нам придется разделиться, — после небольшой паузы продолжил Ромэр.
— Не надо… — страх в голосе не удалось полностью скрыть. Ромэр бросил на меня короткий, расстроенный взгляд, вздохнул.
— Сам не хочу, но, боюсь, иначе придется снова идти пешком.
Я задумалась. Конечно, он был прав, без лошадей наше продвижение сильно замедлится. Но, в конце концов, можно купить других, денег должно хватить. Но если у нас украдут коней, то мы должны будем оповестить об этом стражу, если не хотим вызвать подозрений. Оповестив стражу, мы привлечем к себе внимание. Не оповестив стражу, тоже привлечем к себе внимание. Но в любом случае нас запомнят наверняка. Ромэр — личность яркая, да и я на фоне обычных женщин сильно выделяюсь…
Колебались мы долго. Расставаться не хотелось. Говоря Ромэру, что, в крайнем случае, можно купить других лошадей, и приводя прочие аргументы, в какой-то момент поняла, что истинную причину моего беспокойства арданг не понимает. Пришлось объяснить, что меня пугает не перспектива провести ночь одной в запертой комнате. Страшит то, что будет происходить с Ромэром в конюшне. Ведь конокрад не может быть один! Ромэр удивленно и недоверчиво посмотрел на меня, словно ожидал чего угодно, но не таких слов. Улыбнулся одними губами и сказал, что с парой воров уж как-нибудь справится. Я не нашла, что возразить немного уязвленному мужчине так, чтобы не обидеть еще больше. Его навыки я под сомнение не ставила, имела в виду совершенно другое. Но в тот момент подобные слова выглядели бы неуместными и неправдоподобными оправданиями. А оправдываться не хотелось…
Мы расположились на небольшом постоялом дворе у южной окраины поселка. Комната, тусклая и затхлая, с трудом вмещала узкую, застеленную лоскутным пледом кровать, пару стульев и дырявую ширму в углу. Ромэр проверил петли, несколько раз щелкнул замком, запер ставни и створки окон. Осмотром остался вполне доволен и, оставив меня с вещами в номере, ушел в конюшню, расседлывать коней. Вскоре вернулся, занес в комнату седла и умостил их у запертого окна. Посетовал, что из конюшни наша комната совсем не видна, но сказал, это не повод для уныния… Если бы я хоть на унцию была с ним согласна…
— Запри за мной дверь, подставь к ручке стул и ложись спать, — ободряюще улыбнулся Ромэр и, пожелав спокойной ночи, ушел.
Всю ночь я не могла сомкнуть глаз, даже долго сидеть на одном месте была не способна. Нервничала безумно, молилась, чтобы все обошлось, чтобы мы оба с ним ошиблись, чтобы никаких конокрадов в Вершинном не было… Чтобы все это оказалось напрасной предосторожностью…
Сердце ухало в ушах, дрожали руки, липкими волнами накатывал страх. Ругала себя всеми известными словами… Какая я идиотка… К черту лошадей. К черту его упрямство и самоуверенность! Как я позволила ему уйти и рисковать? Ведь если он действительно встретит воров, то, готова клясться в этом чем угодно, их точно двое, а вероятней трое! Он, конечно, считает, что должен защищать меня и мое добро, но он долго не держал в руках оружие! Понимаю, что мастерство, отточенное годами, давно стало инстинктами, но… Его могут ранить, даже убить… Господи, почему я не объяснила? Почему?…
Я, расхаживая по комнате, молитвенно сцепив руки, старалась гнать панику, пыталась думать, что все будет хорошо… Идиотка, какая же я безмозглая идиотка! Нужно было настоять на том, чтобы он остался в комнате! Лошадей всегда можно других купить, ну, прошли бы еще пару дней пешком, ничего бы с нами не случилось…
Боже, защити его!
Светало. Утренняя серость пробивалась сквозь закрытые ставни. Почему-то я думала, что Ромэр вернется на рассвете. Но он не появился ни на рассвете, ни с восходом. Я не знала, что дальше делать, ведь по моим представлениям, он давно должен был вернуться! Металась в запертой комнате, а в голове звучали слова арданга: «Не выходи без меня». В который раз ледяной водой окатила мысль: «А если с ним что-нибудь случилось?», сердце пропустило удар, на глаза навернулись слезы. Тут мне почудился какой-то шум снаружи, множество голосов. Отшвырнув с дороги стул, я дрожащими руками повернула ключ в замке, рванула на себя дверь, шагнула в коридор, захлопнула за собой дверь, зачем-то снова повернула ключ и побежала по длинному коридору мимо комнат к залу. Там выскочила через другой ход не на улицу, а во двор, откуда слышала шум.
Боже мой, Господи… помоги!..
Во дворе толпились люди и что-то возбужденно друг другу рассказывали, но я не слушала, не осознавала смысла ни единого слова. Внимание было приковано к трем мужским фигурам в центре небольшого двора. Двое стражников, наш вчерашний знакомец и еще один, грузный мужик, тащили на себе в кровь избитого Ромэра, бывшего, видимо, в полубессознательном состоянии. Он не поднимал головы, ногами перебирал с трудом. Но хуже всего было даже не это. Рубашка на арданге была разодрана, открывая всем любопытным взглядам самую страшную тайну Ромэра — клеймо. Огромные буквы, складывавшиеся в унизительное «РАБ»…