Тысяча и один совет
Шрифт:
— В каком смысле?
— Я не калифорниец. Так что загаром похвастаться не могу, тут ты права.
— Ты недавно приехал? — догадалась я.
— Точно.
— И сразу познакомился с Клер?
— Видишь, как бывает. Я прилетел из Миннеаполиса.
— С ума сойти можно! — поразилась я.
— Извини?
— Сейчас там живут мои родители. Они без ума от снега. Надо же, какое совпадение.
— А вот я от снега вовсе не без ума. Так что надеюсь наверстать здесь общение с солнцем.
Мы замолчали.
Я
— Я тебя задерживаю, да? Тебя Клер отправила ко мне, чтобы развлечь? Ее сейчас оккупировали родственники, но тут уж ничего не поделаешь… Я справлюсь, все нормально. Иди общайся.
— Вообще-то Клер не отправляла меня в качестве группы поддержки. — Что это, неужели он смутился? — Я просто шел в туалет.
Я кашлянула:
— Это под лестницу и…
— Спасибо, я знаю. — Деннис снова улыбался.
— Ах да. Разумеется! Это ведь теперь и твой дом тоже.
— Кажется, да. Надеюсь, мы еще пообщаемся.
Я проводила взглядом спину, обтянутую белой рубашкой.
Интересно, какие у парня перспективы? И чем он занимается?
Интересно, кого лучше об этом расспросить?
Я решила, что будет лучше обсудить это с Клер. Тем более что наверняка она горит желанием поделиться историей их с Деннисом знакомства и любви.
Конечно, Клер — девушка небедная, материальная сторона не играет для нее решающей роли… Но все-таки, все-таки… Приехал с севера, вряд ли у него тут имеется свой дом. Для него, кажется, это выгодная партия. А как на это смотрит Клер?
Я съела еще парочку апельсинов, размышляя о жизни. Потом закусила канапе с начинкой из сыра и креветок.
А потом…
Потом у меня со страшной силой разболелась голова.
Я массировала виски, я выпила стакан холодной воды, я даже посидела пять минут неподвижно, прикрыв глаза.
Не помогло ни одно из примененных средств.
Я нашла Клер на кухне — она вытряхивала чипсы из пятой, кажется, пачки в огромную деревянную миску.
— О, Дейзи! Как ты?
Я слабо улыбнулась.
— Прости, кажется, мне придется уйти.
Клер переполошилась:
— Что случилось? Тебе плохо? Ой, ты такая бледная…
— Просто голова раскалывается, — отозвалась я, — может быть, потому что душно…
— Выйди на свежий воздух, — предложила Клер.
— Боюсь, что не поможет. Голову словно в тисках зажало.
— Может быть, лед?..
— Шутишь? — Мне даже удалось рассмеяться.
— Могу предложить таблетку.
Я покачала головой:
— Ты же знаешь, я стараюсь обходиться без лекарств. Думаю, будет лучше, если я все-таки поеду домой. Тебе и без меня есть с кем возиться.
— Правда, он — супер?! — с энтузиазмом воскликнула Клер.
Я кивнула. Голова отозвалась на это движение новым приступом боли, и я поморщилась.
Клер спохватилась:
— Ладно. Поезжай.
— Спасибо, не надо, — пробормотала я, — не хватало подкладывать гостям такую свинью. А в своей машине и руль лечит.
— Ну как скажешь. Пришли сообщение, когда доберешься домой.
Если честно, я плохо помню, как прощалась с гостями (с теми, кто попался мне по пути к дверям), как шла к машине, как ехала домой.
Дома я первым делом задернула все плотные шторы, но при этом распахнула все окна.
Стащив через голову платье и бросив его туда, куда вышло, я повалилась на застеленную кровать. Разумеется, ни о каком сообщении для Клер я не вспомнила.
Ужасно хотелось черного чая с лимоном и огромной плиткой шоколада, но некому было принести мне все это богатство. Звонить в службу доставки я не решилась: одно дело — заказать пиццу или, скажем, суши, и совсем другое — чашку черного чая.
Пришлось закрыть глаза и применить аутотренинг, заставляя себя заснуть.
Я проспала восемнадцать часов подряд и в воскресенье проснулась здоровым человеком. Пришлось списать внезапную мигрень на переутомление в офисе, на недавно пережитый стресс.
Остаток воскресенья я из принципа провела в постели. Смотрела по телевизору древний сериал «Беверли-Хиллз», съела две с половиной пиццы, вечером два часа принимала ванну с морской солью.
Засыпала я в уверенности, что моим дальнейшим планам ничто не сможет помешать.
Но в понедельник меня разбудил телефонный звонок, и раздался он в моем доме ужасно рано.
5
К счастью, на этот раз северный штат встречал меня не снегами, а солнцем. Для снега был не сезон. Я мысленно порадовалась хотя бы этому факту. Потому что в остальном фактов для радости было немного.
Прямо из аэропорта я отправилась в больницу.
Мама сообщила мне, что моя двоюродная сестренка, которой в прошлом году едва исполнилось семнадцать лет, попала в больницу с острым приступом аппендицита.
Я была очень привязана к Маргарет. Поэтому и рискнула взять отгул на работе, отпросившись у Ричарда, не побоявшись отсутствовать в критический момент.
К тому времени, как я прилетела в Миннеаполис, Маргарет уже прооперировали. По словам и мамы, и доктора, это было сделано очень вовремя. Еще немного, и увеличился бы очаг воспаления, начались бы осложнения, перитонит… Впрочем, я мало что понимаю во всех этих медицинских терминах.
Маргарет лежала на больничной койке в отдельной палате. На тумбочке стояли белые лилии в самом обычном стакане.
— Привет, детка, — сказала я, прикрывая за собой дверь.
«И никаких «только недолго»», — сердито подумала я в адрес лечащего врача Маргарет.