Тысяча и одна ночь. Том XII
Шрифт:
И слуга взял ожерелье, говоря: «Пусть сделает его Аллах великий последним, что она наденет в жизни – она лишила меня пользы от моих зубов!» И пошёл и пришёл к дверям комнаты царевны. И он увидал, что двери заперты и старуха спит у дверей, и разбудил её, и она проснулась, испуганная, и спросила: «Что тебе нужно?» – «Царь послал меня с делом к своей дочери», – ответил евнух. И старуха сказала: «Ключа нет; уходи, а я принесу ключ». – «Я не могу пойти к царю», – сказал евнух. И старуха ушла, чтобы принести ключ, и её охватил страх, и она убежала, ища спасения своей души. И когда евнух заждался её, он побоялся заставить ждать царя и толкнул дверь и потряс её, и защёлка сломалась, и дверь распахнулась. И евнух вошёл и входил в двери, пока не дошёл до седьмых дверей, и, войдя в комнату царевны, он увидал, что она устлана великолепными коврами, и там стоят свечи и кувшины. И евнух удивился этому делу и шёл, пока не дошёл до ложа, перед которым была парчовая занавеска и сетка из драгоценных камней, и, подняв занавеску, евнух увидел царевну, которая лежала, держа в объятиях юношу, прекраснее её. И евнух прославил Аллаха великого, который создал его из ничтожной воды, и воскликнул: «Вот прекрасные дела для той, кто ненавидит мужчин! Как она добралась до этого? Я думаю, что она вырвала мне зубы только из-за него!» И он опустил занавес на место и вышел, направляясь к дверям, и царевна проснулась, испуганная, и увидела евнуха Кафура и кликнула его, но он не отозвался. Тогда она спустилась с ложа я догнала Кафура и, схватив край его одежды, положила его себе на голову и поцеловала евнуху ноги, говоря: «Покрой то, что покрыл Аллах!»
«Аллах да не покроет тебя и того, кто покрывает тебя! – воскликнул евнух. – Ты вырвала мне зубы и говорила: «Пусть никто не упоминает мне ни о каких качествах мужчин». И он вырвался от неё и вышел бегом и запер дверь и поставил у двери евнуха сторожить её. И он вошёл к царю, и царь спросил его: «Отдал ты ожерелье Хайят-ан-Нуфус?» – «Клянусь Аллахом, ты достоин большего, чем все это!» – сказал евнух. И царь воскликнул: «А что случилось? Скажи мне и говори скорее!» – «Я скажу тебе не иначе как в уединении», – ответил евнух. Но царь вскричал: «Говори не в уединении!» – «Дай мне пощаду», – сказал тогда евнух. И царь бросил ему платок пощады, и евнух сказал: «О царь, я вошёл к царевне Хайят-ан-Нуфус и нашёл её в комнате, устланной коврами, и она спала, держа в объятиях юношу. И я запер их и явился к тебе».
И когда царь услышал его слова, он поднялся на ноги и взял в руку меч и кликнул главного евнуха и сказал ему: «Возьми твоих молодцов, войди к Хайят-ан-Нуфус и принеси и её и того, кто у ной, лежащими на ложе, и закройте их обоих одеялами…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот тридцать пятая ночь
Когда же настала семьсот тридцать пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царь приказал евнуху взять своих молодцов и отправиться к Хайят-ан-Нуфус и принести к нему её и того, кто был с ней, евнух со своими людьми вышел, и они вошли к ней и увидали, что Хайят-ан-Нуфус стоит на ногах и совсем растаяла от плача и стенаний и царевич тоже. И главный евнух сказал юноше: «Ложись на ложе, как раньше, и царевна тоже». И царевна испугалась за юношу и сказала ему: «Сейчас не время прекословить». И оба легли, и их понесли и принесли к царю. И когда царь открыл их, царевна поднялась на ноги, и царь посмотрел на неё и хотел отрубить ей голову, но юноша поспешил и бросился царю на грудь и воскликнул: «О царь, на ней нет греха – грех на мне. Убей же меня прежде неё». И царь направил на него меч, чтобы убить его, и тогда Хайят-ан-Нуфус бросилась к отцу и воскликнула: «Убей меня, но не убивай его. Он сын величайшего царя, который владеет всей землёй и вдоль и вширь».
И, услышав слова своей дочери, царь обратился к великому везирю (а он был скопищем зла) и спросил его: «Что ты скажешь, о везирь, об этом деле?» И везирь ответил: «Вот, что я скажу: «Всякому, кто попал в это дело, нужно лгать, и нет для них ничего, кроме отсечения головы, после того как ты их помучаешь разными мучениями».
И тогда царь позвал меченосца своей мести, и тот пришёл со своими молодцами, и царь сказал ему: «Возьмите этого негодяя и отрубите ему голову, а после него – этой распутнице и сожгите их и не спрашивайте меня о них второй раз», И палач положил руку на спину девушки, чтобы схватить её, и царь закричал на него и бросил в него чем-то, что было у него в руке, так что чуть не убил его, и сказал: «О пёс, как ты можешь быть кротким, когда я в гневе? Возьми её рукой за волосы и тащи её за них, чтобы она упала на лицо».
И евнух сделал так, как приказал царь, и потащил царевну, и юношу тоже, и притащил их к месту крови. И он отрезал кусок от края своей одежды и завязал юноше глаза и вынул меч (а он был острый), отложив казнь царевны, в надежде, что для неё последует смягчение. И он занялся царевичем и трижды поиграл мечом (а вся свита плакала и молилась Аллаху, чтобы для обоих вышло смягчение) и поднял руку, и вдруг взвилась пыль, которая застлала края неба.
А причиною этого было то, что, когда царь, отец юноши, заждался вестей о своём сыне, он собрал большое войско и отправился с ним сам, чтобы разыскать своего сына, и вот что было с ним.
Что же касается до царя Абд-аль-Кадира, то, когда появилась эта пыль, он сказал: «О люди, в чем дело и что это за пыль, которая затмила взоры?» И великий везирь поднялся и вышел от царя, направляясь к этой пыли, чтобы узнать о ней истину, и увидел людей, точно саранчу, число которых не исчислялось и подкрепление которым не истощалось, и наполнили они горы, долины и холмы. И везирь вернулся к царю и рассказал ему об этом деле, и царь сказал везирю: «Пойди и узнай, что это за войско и какова причина его прихода в нашу страну, и спроси, кто предводитель войска, и передай ему от меня привет. Спроси о причине его прихода, и если ему надо исполнить какое-нибудь дело, мы ему поможем, а если он должен отомстить кому-нибудь из царей, мы выедем вместе с ним. Если же он хочет подарка, мы одарим его, ибо их великая численность и большое войско и мы боимся его ярости для нашей земли». И везирь вышел и пошёл среди палаток, солдат и воинов и шёл от начала дня до приближения заката. И тогда он подошёл к обладателям золочёных мечей и расшитых звёздами шатров, а после этого он дошёл до эмиров, везирей, царедворцев и наместников, и шёл до тех пор, пока не дошёл до султана. И он увидел, что это великий царь, и когда увидели везиря вельможи правления, они закричали ему: «Целуй землю! Целуй землю!» И он поцеловал землю и поднялся, и закричали на него во второй раз и в третий, и, наконец, он поднял голову и хотел встать, но упал во всю длину от сильного страха и почтения, а встав, наконец, меж рук царя, он сказал ему: «Да продлит Аллах твои дни, да возвеличит твою власть, и да возвысит твой сан, о счастливый царь! – А после того: – Царь Абд-аль-Кадир приветствует тебя и целует перед тобою землю и спрашивает тебя, с какой заботой ты пришёл? Если ты хочешь отомстить царям, он выедет, чтобы служить тебе, а если ты стремишься к цели, которую ему возможно осуществить, он станет служить тебе в этом деле».
И царь сказал ему: «О посланник, пойди к твоему господину и скажи ему: «У царя величайшего есть сын, который отсутствует долгое время, и вести о нем заставляют себя ждать, и исчезли следы его. Если он находится в этом городе, царь возьмёт его и уедет от вас; если же случилось с ним какое-нибудь зло или поразило его у вас что-нибудь запретное, его отец разрушит ваши земли, ограбит ваше имущество, убьёт ваших мужчин и уведёт в плен ваших женщин. Возвращайся же скорее к твоему господину и осведоми его об этом, прежде чем постигнет его бедствие». И везирь отвечал: «Слушаю и повинуюсь!» И хотел уходить, но царедворцы закричали ему: «Целуй землю! Целуй землю!» И он поцеловал землю двадцать раз и встал лишь тогда, когда душа его подошла к носу. И затем он вышел из царской залы и шёл, размышляя о деле этого царя и о многочисленности его войск, пока не дошёл до царя Абд-аль-Кадира, и краска сошла с его лица, и был он в величайшем страхе, и поджилки у него тряслись. И он осведомил царя о том, что с ним случилось…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Семьсот тридцать шестая ночь
Когда же настала семьсот тридцать шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда везирь вернулся от царя величайшего и рассказал царю Абд-аль-Кадиру, что с ним случилось (а краска сошла с его лица, и у него тряслись поджилки от сильного страха), царь Абд-аль-Кадир сказал ему, охваченный беспокойством и страхом за себя и за своих людей: «О везирь, а кто же будет сын этого царя?» – «Его сын-тот, кого ты велел убить, и слава Аллаху, который не ускорил его убиения – его отец разрушил бы тогда наши земли и ограбил бы наше имущество», – отвечал везирь. И царь воскликнул: «Посмотри, как порочно было твоё мнение, когда ты посоветовал нам его убить! Где же юноша, сын этого доблестного царя?» – «О доблестный царь, ты приказал его убить», – сказал везирь. И когда царь услышал эти слова, они ошеломили его разум, и он закричал из глубины сердца и головы: «Горе вам, поспешите к палачу, чтобы он не подверг его казни!» И палача тотчас же привели, и, явившись, он сказал царю: «О царь времени, я отрубил ему голову, как ты приказал мне». – «О пёс, – воскликнул царь, – если это правда, я непременно отправлю тебя за ним следом». – «О царь, – сказал палач, – ты велел мне убить его, не спрашивая тебя о нем второй раз». – «Я был в гневе! «Говори правду, прежде чем погибнет твоя душа!» – воскликнул царь. И палач сказал: «О царь, он в оковах жизни!»
И царь обрадовался, и успокоилось его сердце, и он велел привести юношу. И когда тот явился, царь встал на ноги и поцеловал его в уста и сказал: «О дитя моё, я прошу у великого Аллаха прощения за то, что случилось из-за меня с тобою. Не говори же о том, что унизит твой сан в глазах твоего отца, царя величайшего». – «О царь времени, а где царь величайший?» – спросил юноша. И царь сказал: «О дитя моё, он пришёл из-за тебя». – «Клянусь моим уважением к тебе, я не двинусь, пока не очищу мою честь и честь твоей дочери от того, что ты нам приписал! – воскликнул царевич. – Она девушка невинная! Позови нянек-повитух, чтобы они её осмотрели перед тобой, и если ты увидишь, что невинность её пропала, я сделаю мою кровь тебе дозволенной, а если она невинна, объяви, что моя честь и её честь свободны от позора».
И царь позвал повитух, и, осмотрев девушку, они нашли её невинной и рассказали об этом царю и потребовали от него награды, и царь наградил их и надел на них то, что было на нем надето, и наградил также всех, кто был в гареме. И вынесли подносы с благовониями и надушили вельмож правления и обрадовались до крайней степени. А потом царь обнял юношу и обошёлся с ним почтительно и с уважением и велел свести его в баню вместе с ближайшими его слугами. А когда он вышел, царь облачил его в роскошную одежду и надел ему на голову венец из Драгоценных камней и обвязал ему стан парчовым поясом, вышитым червонным золотом и украшенным жемчугом и драгоценностями. И он посадил его на коня из лучших коней, под золотым седлом, украшенным жемчугами и драгоценностями, и приказал вельможам правления и главарям своего царства ехать, служа царевичу, пока не приедет к своему отцу, а юноше он поручил сказать своему отцу, царю величайшему: «Царь Абд-аль-Кадир – под твоей властью, послушен и покорён тебе во всем, что ты ему прикажешь или запретишь». И юноша молвил: «Это непременно будет сделано!»