Тысяча и одна ночь. Том XII

Эпосы, легенды и сказания

А старуха до тех пор водила царевну по саду, пока не дошла до того места, где был царевич. И тогда старуха вдруг сказала: «О тайно милостивый, избавь нас от того, что нас страшит!» И когда царевич услышал знак, он вышел из-под прикрытия и принял самодовольный и высокомерный вид и стал ходить среди деревьев, смущая своим станом ветви, и лоб его был окаймлён капельками пота, а щеки его стали как заря – слава Аллаху великому за то, что он создал! И царевна бросила взгляд и увидела юношу. И, увидев его, она надолго устремила на него взор и увидела его красоту и прелесть, и его глаза, которые пленяли газелей, и его стройный стан, позоривший ветви ив. И царевич ошеломил её ум и похитил её разум и поразил её стрелами глаз в сердце, и царевна опросила старуху: «О няня, откуда у нас этот юноша, прекрасный видом?» – «Где он, о госпожа?» – спросила старуха, и царевна ответила: «Вот он, близко, среди деревьев».

И старуха стала оглядываться направо и налево, словно она ничего о нем не ведала, и спросила: «А кто показал этому юноше дорогу в этот сад?» И Хайят-ан-Нуфус воскликнула: «О, кто расскажет нам об этом юноше – слава тому, кто создал мужчин! А ты, о няня, знаешь его?» – «О госпожа, это тот юноша, который посылал тебе со мной послания», – ответила старуха, и царевна (а она потонула в море любви и в огне страсти и увлечения) воскликнула: «О нянюшка, как этот юноша прекрасен! Поистине он красив видом, и я думаю, что на лице земли нет никого лучше».

И когда старуха поняла, что любовь к юноше овладела царевной, она молвила: «Разве я не говорила тебе, о госпожа, что это красивый юноша со светлым ликом?» И царевна сказала ей: «О нянюшка, царские дети не знают обстоятельств земной жизни и не знают качеств тех, кто есть на земле, и они ни с кем не общаются, не берут и не дают. О нянюшка, как до него добраться и какой хитростью обратить мне к нему лицо, и что я скажу ему, и он мне скажет?» – «А какая есть теперь у меня в руках хитрость? – ответила старуха. – Мы не знаем, как поступить в этом деле из-за тебя». – «О нянюшка, – воскликнула царевна, – знай, что никто не умер от страсти, кроме меня! Я уверена, что умру сейчас же, и все это из-за огня любви».

И когда старуха услышала слова девушки и увидела её страсть в любви к юноше, она сказала: «О госпожа, что касается до его прихода к тебе, то к этому нет пути, а тебе простительно, что ты не пошла к нему, потому что ты молоденькая. Но идём со мной, и я буду идти впереди, пока ты не дойдёшь до него, и я стану с ним разговаривать, так что тебе не будет стыдно, и в один миг у вас с ним возникнет дружба». – «Иди впереди меня – приговора Аллаха не отвратить», – сказала царевна. И нянька с царевной пошли и подошли к царевичу, который сидел, подобный луне в её полноте. И когда они подошли к нему, старуха сказала: «Посмотри, о юноша, кто пришёл к тебе – это дочь царя времени, Хайят-ан-Нуфус.

Узнай же ей цену и значение того, что она пошла и пришла к тебе. Встань из уважения к ней и стой перед нею на ногах». И царевич в тот же час и минуту поднялся на ноги, и его взор встретился с её взором, и оба они стали как пьяные, без вина, и ещё увеличилась любовь царевича и его страсть к ней. И царевна раскинула руки, и юноша также, и они обнялись, охваченные крайним томлением, и одолела их любовь и страсть, и покрыло их беспамятство, и они упади на землю, и оставались без чувств долгое время. И старуха испугалась позора и внесла их во дворец и села у дверей его, а невольницам она сказала: «Пользуйтесь и гуляйте, – царевна спит». И невольницы снова пошли гулять. А влюблённые очнулись от забытья и увидели себя внутри дворца, и юноша сказал царевне: «Заклинаю тебя Аллахом, о владычица красавиц, – сон ли это, или пучки сновидений?» И затем они обнялись и опьянели без вина и стали жаловаться на волнение страсти, и юноша произнёс такие стихи:

«Восходит с лица её сияющий солнца лик,И так же со щёк её румянец зари блестит.Когда появляется смотрящим лицо её,Смущённо скрывается звезда в небесах пред ним,Когда же появятся улыбки её лучи,Свет утра блеснёт, и мрака тучи рассеет он,А если свой гибкий стан склонить она вздумает,Ревнует её тогда ветвь ивы в листве своей,Достаточно видеть мне её, и доволен я,Спаси, сохрани её людей и зари господь!Луне она в долг дала частицу красот своих,Хотело с ней сходным солнце быть – не могло оно.Откуда взять солнцу мягкость нежных боков её,Откуда взять месяцу и внешность и нрав её?Кто может меня корить за то, что я весь в любви,И то разделяюсь в ней, то вновь безразделен я?Моим овладела сердцем, раз лишь взглянув она,И что уберечь могло бы сердце влюблённое?»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот тридцать вторая ночь

Когда же настала семьсот тридцать вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда царевич окончил свои стихи, царевна прижала его к груди и поцеловала в уста и меж глаз, и душа вернулась к юноше, и он принялся сетовать ей на силу страсти, которую испытывал, и жестокость любви и великую тоску и волнение и на то, что случилось с ним из-за суровости её сердца. И царевна, услышав его слова, стала целовать ему руки и ноги и обнажила голову, и потемнело на земле, и засияла над ней луна. «О любимый, о предел моих желаний, – да не будет дня разлуки и да не заставит его Аллах к нам вернуться! – сказала царевна. И они обнялись и стали плакать, и царевна произнесла такие стихи:

«О солнце дня смутивший и лик луны,Велел убить чертам меня дивным ты.Сразил мечом он глаз меня режущим,Куда бежать от глаз меча острого?С бровей, как лук, мне в сердце разящаяСтрела огня и страсти вонзилася,А щёк плоды мне рай сулят розовых –Стерпеть могу и их не рвать разве я?Твой гибкий стан – расцветшая ивы ветвь,Плоды её срывать должно любящимВлечёшь меня насильно ты, сна лишив,Забыла стыд в любви к тебе всякий я.Аллах тебе поможет пусть светом дня,Приблизив даль и миг, когда свидимся!Так сжалься же над сердцем страдающимИ помощи высот твоих ищущим!»

А когда она окончила свои стихи, любовь залила её, и она обезумела и стала плакать слезами обильными, струящимися и сожгла сердце юноши. И он сделался пленником любви к ней и обезумел и подошёл к царевне и стал целовать ей руки и плакать сильным плачем. И они не переставая, обменивались укорами, беседовали и говорили стихи, пока не раздался призыв к предвечерней молитве, и не было между ними ничего, кроме этого.

И они собрались уходить, и царевна сказала юноше: «О свет моего глаза и последний вздох моего сердца, теперь время разлуки, но когда же будет встреча?» А юноша, которого пронзили стрелы её слов, воскликнул: «Клянусь Аллахом, я не люблю упоминания о разлуке!» И затем царевна вышла из дворца, и Ардешир посмотрел на неё и увидел, что она издаёт стоны, от которых расплавится камень, и плачет слезами, подобными дождю, и он потонул от любви в море бедствий и произнёс такие стихи:

«Желанная сердца, все больше я занятЛюбовью к тебе, как теперь ухитриться?Твой лик, точно утро, когда оно встанет,А кудри напомнили цветом мрак ночи.Твой стан – точно ветвь, когда гнётся она,Коль северный ветер её закачает,А глаз твоих взоры – газелям подобны,Когда на них взглянут достойные люди.Твой стан изнурён отягчающим задом –Ведь тяжек он так, а твой стан легковесенВино влаги уст твоих – лучший напиток,Как мускус пахуч он и чист и прохладенГазель из степей, перестань же грустить,Будь щедрой ко мне и пришли мне хоть призрак».