Тысяча и одна ночь
Шрифт:
И были в этом саду султанийские персики разнообразных цветов, желтые и красные, как сказал о них поэт:
Вот персики — как будто кровь драконова Покрыла их, растущих близ лужка. Они — орехи золота червонного, Где темной кровью тронута щека.И был в этом саду зеленый миндаль, очень сладкий, похожий на сердцевину пальмы, а косточка его — под тремя одеждами творением владыки одаряющего, как сказал поэт:
И были в этом саду мандарины и померанцы, подобные калгану, и сказал о них поэт, от любви обезумевший:
О мандарин! Ладони не хватает, Чтоб охватить твой снег и твой огонь! И что за снег — он от тепла но тает, Что за огонь — он не палит ладонь!А другой сказал и отличился:
О померанец — с ветки он смеется. А ветвь подобна стану девы чудной. Когда она под легким ветром гнется, Плод — мяч златой под клюшкой изумрудной.И были в этом саду сладкие лимоны с прекрасным запахом, подобные куриным яйцам; и желтизна их — украшение плодов, а запах их несется к скрывающему, как сказал кто-то из описывающих:
Взгляни: лимон нам приоткрыл лицо. Он радует сияньем постоянным, Похожий на куриное яйцо, Которое раскрашено шафраном.И были в этом саду всякие плоды, цветы, и зелень, и благовонные растения — жасмин, бирючина, перец, лаванда и роза во всевозможных видах своих, и баранья трава, и мирта, и все цветы полностью, всяких сортов. И это был сад несравненный, и казался он смотрящему уголком райских садов: когда входил в него больной, он выходил оттуда, как ярый лев. И не в силах описать его язык: таковы его чудеса и диковинки, которые найдутся только в райских садах; да и как же нет, если имя его привратника — Ридван! Но все же между этими двумя садами — различие.
Сказка о Нур ад-Дине и Мариам-кушачнице
И когда дети купцов погуляли по саду, они сели, погуляв и походив, под одним из портиков в саду и посадили Нур ад-Дина посредине портика…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала восемьсот шестьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что сыновья купцов, когда сели под портиком, посадили Нур ад-Дина посредине портика на ковре из вышитой кожи, и он облокотился на подушку, набитую перьями страусов, верх которой был из беличьего меха, и ему подали веер из перьев страуса, на котором были написаны такие стихи:
О веер — нет тебя благоуханней, Воспоминанием о счастье дунувши, Ты веешь щедростью благодеяний, Как ветерок над благородным юношей.А потом юноши сияли бывшие на них тюрбаны и одежды, и сели, и начали разговаривать, и вели беседу, и каждый из них вглядывался в Hyp ад-Дина и смотрел на красоту его облика. И когда они спокойно просидели некоторое время, приблизился к ним черный раб, на голове которого была кожаная скатерть для кушанья, уставленная сосудами из хрусталя, так как один из сыновей купцов наказал перед уходом в сад своим домашним, чтобы они прислали ее. И было на этой скатерти то, что бегает, и летает, и плавает в морях, — ката [155] , перепелки, птенцы голубей, и ягнята, и наилучшая рыба. И когда эту скатерть положили перед юношами, они подошли к ней и поели вдоволь, и, окончив есть, они поднялись от трапезы и вымыли руки чистой водой и мылом, надушенным мускусом, а потом обсушили руки платками, шитыми шелком и золотыми нитками. И они подали Нур ад-Дину платок, обшитый каймой червонного золота, и он вытер руки, а потом принесли кофе, и юноши
155
Ката— горная перепелка, символ быстроты полета в древнеарабской поэзии.
А потом садовник принес скатерть для вина и поставил между ними фарфоровую миску, расписанную ярким золотом, и произнес такие стихи:
Заря провозгласила свет — так напои нас чудным Вином, что трезвого дарит порывом безрассудным. Его прозрачность так нежна и так прояснена, Как будто вне стекла оно, а кубок без вина.Потом садовник этого сада наполнил и выпил, и черед сменялся, пока не дошел до Нур ад-Дина, сына купца Тадж ад-Дина. И садовник наполнил чашу и подал ее Нур ад-Дину, и тот сказал: «Ты знаешь, что это вещь, которой я не знаю, и я никогда не пил этого, так как в нем великое прегрешенье и запретил его в своей книге [156] всевластный владыка». — «О господин мой Нур ад-Дин, — сказал садовник сада, — если ты не стал пить вино только из-за прегрешения, то ведь Аллах (слава ему и величие!) великодушен, кроток, всепрощающ и милостив и прощает великий грех. Его милость вмещает все, и да помилует Аллах кого-то из поэтов, который сказал:
156
…запретил его (вино) в своей книге. — Коран, так же, как и хадисы (изречения пророка), запрещает пить виноградное вино.
А потом один из сыновей купцов сказал: «Заклинаю тебя жизнью, о господин мой Hyp ад-Дин, выпей этот кубок!» И подошел другой юноша и стал заклинать его разводом, и другой встал перед ним, и Hyp ад-Дин застыдился, и взял у садовника кубок, и отпил из него глоток, но выплюнул его и воскликнул: «Оно горькое!» И садовник сказал ему: «О господин мой Hyp ад-Дин, не будь оно горьким, в нем не было бы этих полезных свойств. Разве ты не знаешь, что все сладкое, что едят для лечения, кажется вкушающему горьким, а в этом вине — многие полезные свойства, и в числе их то, что оно переваривает пищу, прогоняет огорчение и заботу, прекращает ветры, просветляет кровь, очищает цвет лица и оживляет тело. Оно делает труса храбрым и усиливает решимость человека к совокуплению, и если бы мы упомянули все его полезные свойства, изложение, право бы, затянулось. А кто-то из поэтов сказал:
Мы выпили… Ну что ж, простит Аллах. Я исцелился и отвечу судьям: Пусть грешен я, но божьи на губах Моих слова: «Сие полезно людям!»Потом садовник, в тот же час и минуту, поднялся и, открыв одну из кладовых под этим портиком, вынул оттуда голову очищенного сахару и, отломив от нее большой кусок, положил его в кубок Hyp ад-Дина и сказал: «О господин мой, если ты боишься пить вино из-за горечи, выпей его сейчас, — оно стало сладким». И Hyp ад-Дин взял кубок и выпил его, а потом чашку наполнил один из детей купцов и сказал: «О господин мой Hyp ад-Дин, я твой раб!» И другой тоже сказал: «Ради моего сердца!» И поднялся еще один и сказал: «Ради Аллаха, о господин мой Hyp ад-Дин, залечи мое сердце». И все десять сыновей купцов не отставали от Hyp ад-Дина, пока не заставили его выпить десять кубков — каждый по кубку.
А нутро у Hyp ад-Дина было девственное — он никогда не пил вина раньше этого часа — и вино закружилось у него в мозгу, и опьяненье его усилилось. И он поднялся на ноги (а язык его отяжелел, и речь его стала непонятной) и воскликнул: «О люди, клянусь Аллахом, вы прекрасны, и ваши слова прекрасны, и это место прекрасно, но только здесь недостает хорошей музыки. Ведь сказал об этом поэт такие стихи:
Вино по кругу! Стар и млад пусть пьет! Пускай луна нам чашу подает! Не пей без музыки — пьют даже кони, Когда подсвистывает коновод!